о пожелание: поскольку ты не знаешь кактусового поля, в которое мы 
хотим заманить команчей, колья ставь в юго-восточном направлении. Я пошлю к 
тебе Кровавого Лиса, он поможет тебе выбрать правильное направление. Вот и все, 
что я хотел сказать.

Уже через пять минут Виннету со своими апачами галопом мчался из ложбины в 
направлении Ста деревьев.

— Вот это человек! — удивился Уоббл. — Ему не нужно было многочасового 
инструктажа, чтобы усвоить, что следует сделать! Какие указания последуют нам, 
мистер Шеттерхэнд?

— Никаких. Мы сейчас же поскачем прямо в оазис.

— А потом?

— Потом вы останетесь там для охраны пленников, и я скажу вам, что надо делать 
дальше.

— Значит, вы там не останетесь?

— Нет. Я должен буду отправиться к Ста деревьям, чтобы проследить там за 
прибытием команчей.

— Один?

— С мистером Шурхэндом.

— А мне нельзя с вами? Я обещаю вам, что не совершу ни одной ошибки.

Мне не очень-то хотелось брать его с собой — слишком хорошо я знал его 
суетливость и нетерпеливость, — однако он так настойчиво меня уговаривал, что в 
конце концов уговорил.

— Хорошо, поедете с нами! Но если совершите еще хоть один промах, между нами 
все кончено. А что, между прочим, вы будете делать со своими мексиканскими 
шпорами?

— С моими шпорами? Мне что, снять их, может быть?

— Это было бы неплохо.

— Почему?

— Потому что мы должны пришпоривать коней по-индейски, чтобы не возбудить 
подозрений команчей! Поэтому мы переобуемся в мокасины.

— А где их взять?

— Отберем у пленников, вернее, они уступят нам их добровольно.

— Хм! Это будет нелегко! Конечно, вам с вашими паркетными ногами обуться в 
мокасины ничего не стоит, а посмотрите-ка на мои подпорки!

Да уж, его нижние конечности вполне соответствовали его очень худой и высокой 
фигуре, о которой обычно говорят «дядя, достань воробышка», а его одежда и 
обувь были в полном соответствии с ней.

Пора было выступать. Я распорядился привязать пленных команчей ремнями к седлам 
их лошадей; они без всякого сопротивления подчинились этому требованию, хорошо 
понимая, что сопротивляться было бы глупо. С их молодым вождем я не хотел 
поступать так же, поэтому, обращаясь к нему, сказал:

— Я подарил свое сердце своему краснокожему брату Большому Шибе, и мне было бы 
неприятно привязывать его к седлу так же, как прочих его воинов. Поэтому я 
хотел бы знать: если я позволю ему скакать свободно вместе с нами, не 
попытается ли он убежать?

— Я в твоих руках, — ответил он.

— Это не ответ. Я совсем не этого ждал.

— Но я же сказал, что я в твоих руках!

— Конечно. То, что ты мой пленник, это я и без всяких разъяснений понимаю. Я 
хочу, однако, знать, не сбежишь ли ты, если я тебя не буду привязывать.

— На этот вопрос очень трудно ответить!

— Я понимаю.

— Вы хотите захватить всех команчей, но, если мне удастся убежать и 
предупредить их, ни один из них не попал бы к вам в руки.

— Это ты так думаешь, я же думаю иначе.

— Но мой долг хотя бы попытаться бежать.

— Твои слова доказывают, что ты не только отважный воин, но и откровенный и 
честный человек. Но тем не менее я не буду мучить тебя этими ремнями.

— Уфф! — воскликнул он удивленно.

— Да, я не хочу, чтобы тебя привязывали.

— Но тогда я убегу!

— Хау! Даже если бы мы были вдвоем, ты не смог бы убежать; а сейчас ты видишь, 
сколько у меня всадников? Раз ты со мной откровенен, то и я скажу тебе прямо: я 
знаю средство, которое удержит тебя при нас крепче любых веревок.

— Какое же?

— Твой амулет. Я заберу его у тебя.

— Уфф, уфф! — воскликнул он.

— Да, я это сделаю. При первой попытке убежать все ружья будут направлены на 
тебя, и, если даже ни одна пуля тебя не заденет, что совершенно невероятно, уже 
в следующее мгнов