Теперь тебе все 
понятно, мой краснокожий брат?

— Я понял, однако зачем тебе рисковать, чтобы сегодня узнать вещи, которые 
завтра ты сможешь выяснить безо всякого риска?

— Потому что я надеюсь, что мне это даст больше выгоды сегодня, чем завтра. Ну, 
а опасность? Виннету знает, что прежде чем со мной что-нибудь произойдет, я 
сумею это узнать.

— Уфф! Однако ты подумал о том, что команчи, как только тебя увидят, посчитают 
заложником?

— Я и об этом подумал, однако у меня существует щит, с помощью которого я сумею 
отвести любой выстрел и удар кинжалом.

— Что же это за щит?

— Большой Шиба.

— Уфф, уфф! Я понял, что мне нет нужды предупреждать моего белокожего брата; он 
вполне может сделать то, что задумал.

— Поэтому мне остается только сказать еще, как я хотел бы увидеть ваше 
приближение к ложбине. Она простирается в песках с запада на восток. Вы 
разделитесь на четыре группы, как только увидите, что команчи проехали в нее. С 
четвертой частью своих воинов ты поскачешь галопом на восток, к выходу из 
ложбины; Олд Шурхэнд поскачет с другой четвертью на юг, а Энчар-Ро с третьей 
четвертью — на север. Олд Уоббл с остальными продолжит свой путь и остановится 
у входа в ложбину, где в это время будут находиться враги, и те окажутся 
окруженными со всех сторон. Но, конечно, все это надо проделать так, чтобы вас 
никто из них не смог увидеть или услышать. Я знаю, что выстрел из моего ружья 
«медвежий бой» прогремит по всей долине и будет вами услышан. Как только я 
выстрелю, нападайте со всех сторон, и я убежден, что ни один команч от нас не 
уйдет. Одобряет ли этот план мой краснокожий брат?

— Да, конечно, — ответил он коротко.

У Олд Шурхэнда, однако, были кое-какие сомнения на этот счет, и он сказал,

— По чести, план хороший, сэр, но мне кажется, однако, что он чересчур смел!

— Совсем нет!

— Подумайте: что тут сможет сделать даже очень опытный вестмен, когда в него 
будут стрелять?

— Уклоняться от пуль.

— Сэр, это легче сказать, чем сделать. Поймите, я вам полностью доверяю; однако 
я вас так люблю и не знаю, что…

Но тут в разговор вмешался апач:

— Виннету еще больше его любит и, однако, согласен отпустить; мой брат Шурхэнд 
может поэтому не беспокоиться; есть четыре острых глаза, которые зорко будут 
следить за Олд Шеттерхэндом, — это твои и мои глаза.

— И мои тоже! — присовокупил Олд Уоббл, ударив себя в грудь. — Он доверил мне 
командование и может быть уверен, что ничуть не ошибся. Горе краснокожим 
мошенникам, если с его головы упадет хоть один волосок; моя пуля не пролетит 
мимо! This is clear!

Такое темпераментное заверение надо было как-то смягчить! И я попытался его 
немного успокоить:

— Не горячитесь, мистер Каттер! Я оказал вам доверие, чтобы убедиться в том, 
что вы не всегда поступаете своевольно, а в состоянии точно выполнить 
договоренность. Если это не так, то будьте уверены, что я вам уже никогда 
ничего не поручу. Сейчас не спеша отправляйтесь со своей группой вперед, пока 
не достигнете входа в ложбину, где и оставайтесь в засаде, ничего не 
предпринимая, пока не услышите выстрел из моего ружья. И как только прозвучит 
выстрел, галопом скачите вперед, пока не приблизитесь к команчам. Это все, что 
от вас требуется, все.

— Well! Все вполне ясно! Я сделаю все в точности так, как вы приказали. Не хочу 
повторяться, что Олд Уоббл не мальчик, чтобы совершать глупости.

— Хорошо! А теперь я должен от вас уехать, чтобы вовремя быть у 
противоположного конца ложбины. Удачи! Особенно в том, что касается задуманного 
нами.

Это относилось главным образом к Олд Уобблу; подобное напоминание трем 
остальным было бы излишним. Я свернул направо и поскакал галопом по кривой, 
держась подальше от следов, по которым мы ехали, чтобы команчи меня не заметили.
 Когда я примерно через полчаса опять свернул в сторону, то увидел восточный 
конец ложбин