аться в 
стороне от того пути, по которому он поедет. Но тогда разве не может получиться 
так, что мы не заметим ни его, ни его команчей?

— Нет.

— То, что сказал Виннету, великий вождь апачей, не может подвергаться сомнению; 
но в пустыне нет дороги, которую можно увидеть; здесь может быть только 
направление, от которого легко отклониться и вправо и влево. Но не кажется ли 
моему брату, что Большой Шиба тоже может отклониться от своего направления и 
наткнуться на нас?

— Нет. Мой брат Кровавый Лис может узнать у Олд Шеттерхэнда, почему я говорю 
«нет»!

Лис вопросительно посмотрел на меня, все остальные с не меньшим нетерпением 
ждали от меня разъяснений.

— Вестмен, — отвечал я, — может отклониться от избранного направления, но 
индеец никогда. Краснокожий обладает безошибочным интуитивным чувством места, 
присущим птицам, которые преодолевают огромные расстояния и летят прямо к 
своему родному гнезду, хотя в воздухе, так же как и здесь, в песках пустыни, 
нет никаких заметных указателей пути. Скорее всего передовой отряд команчей 
имеет задачу обозначить кольями-вехами дорогу к оазису. Установка кольев, а в 
некоторых местах шестов — такое дело, которое провести тайно никак не удастся: 
и о прибытии Большого Шибы мы узнаем в любом случае. Он попадет прямо к нам в 
руки. К тому же мы не должны пропустить его и его людей сюда, нельзя допустить, 
чтобы они узнали новую дорогу сюда через кактусы. Они должны быть захвачены в 
пустыне и оставаться под охраной, пока все не кончится.

— А что будет с шестами? Не стоит ли заранее вытащить их и повтыкать в землю в 
неправильном направлении?

— Это мы обязательно сделаем, чтобы направить Вупа-Умуги по неправильному пути.

— Но куда?

— Хм! Куда-нибудь, где мы их легко можем окружить и захватить. Заросли кактусов 
с тех пор, как я был здесь в последний раз, так изменились, что я не могу пока 
ничего сказать.

— Можно мне сделать предложение?

— Конечно. Почему же нет?

— На юго-востоке, в дне езды отсюда, есть довольно обширные заросли кактусов, в 
которых я знаю постепенно сужающиеся проходы.

— Как глубоко они заходят в заросли?

— Если ехать не спеша, то часа за два можно доехать до конца такого прохода.

— А кактусы там старые или молодые?

— Есть и те и другие, но очень массивные.

— Для наших целей лучше места не придумаешь. Мой брат Виннету со мной согласен?

Вождь апачей кивнул головой и сказал в своей обычной 
невозмутимо-безапелляционной манере:

— Мы и загоним команчей в эти кактусы.

— Так, значит, с этим все ясно, ну, а остальное будет видно по ходу событий. 
Солнце уже подошло к горизонту; людям и животным нужно дать возможность 
отдохнуть: завтра они должны быть сильными и выносливыми.

Все согласились со мной. Мы задали корм лошадям, и Виннету отправился к своим 
апачам, чтобы сообщить им о положении дел и показать дорогу через кактусы в 
оазис, к тому же им еще надо было напоить лошадей с запастись водой самим; 
после этого мы с удовольствием улеглись на ложе из маисовой соломы, которую 
вдоволь натаскала для нас матушка Санна.

Но большинство из нас не смогло сразу уснуть. Я лежал возле Виннету и слушал 
его тихий рассказ о том, что с ним произошло с того момента, как мы расстались. 
При этом я слышал, что Олд Уоббл и Паркер еще довольно долго спорили 
приглушенными голосами. Через открытое окно доносились тихие голоса негра и его 
матушки, которые были очень счастливы, снова встретившись друг с другом; от 
воды еще долго слышались шаги апачей и перестук копыт лошадей. Этот лагерный 
вечер казался совсем обычным, потому что только немногие знали или 
предчувствовали приближение каких-то событий.

Когда я проснулся у