на, уже встречался с ним и вовсе не желал столкнуться 
еще раз. Вообще, кто хоть раз видел Виннету, знает, какое впечатление 
производит лишь одно его появление!

— Но он позволил уйти тем убийцам?

— Поначалу да. А ты поступил бы иначе? По их поспешному бегству, он, разумеется,
 понял, что у них не было хороших намерений, но он не знал все же 
действительного состояния дел. Лишь когда он увидел на земле трупы, которых до 
того момента не мог заметить, он понял, что совершено преступление, но не мог 
преследовать бандитов, так как начал приводить меня в чувство. Очнувшись, я 
увидел, что он стоит надо мной на коленях, точь-в-точь как добрый самаритянин 
из Священного Писания. Апач освободил меня от веревок и кляпа, но запретил мне 
говорить. Не чувствуя боли, я хотел вскочить, обуреваемый лишь мыслью о мести, 
но индеец мне не позволил. Он перенес трупы и меня домой, где я уже мог легко 
отбиться от рафтеров, если бы им взбрела в голову идея вернуться. Потом он 
направился к ближайшему соседу, чтобы найти хоть кого-нибудь, кто мог бы 
временно остаться со мной. Скажу вам, что тот сосед жил в тридцати милях от нас,
 а Виннету никогда не был в этих краях! Несмотря на это, он его нашел, хотя и 
вечером, а к утру уже вернулся вместе с ним и его слугой. После этого апач 
оставил нас, чтобы идти по следу убийц, а я должен был ему свято обещать, что 
ничего не предприму, ибо это бессмысленно. Он вернулся через неделю. Я тем 
временем похоронил мертвых и попросил соседа, чтобы он продал мои владения. Мое 
разбитое тело еще не было совсем здорово, и я в страшных муках дожидался 
возвращения апача. Он рассказал, что догнал рафтеров и, подслушав их, узнал, 
что они собираются добраться до форта Смоки-Хилл. Индеец не стал показываться 
им и ничего не сделал, ибо месть лежала целиком на мне. Как только мы 
простились, я взял ружье, сел на коня и двинулся в путь. Остальное вы уже 
знаете или можете домыслить сами.

— Мы ничего не знаем! Рассказывай дальше, рассказывай! Почему Виннету не поехал 
с тобой?

— У него были свои дела. Или он мало для меня сделал? Дальше рассказывать я не 
буду — для меня это небольшое удовольствие, уж будьте уверены! Пятерых 
мучителей я прикончил одного за другим, и только шестой ушел от меня. Он был 
рафтером, потому и я занялся этим ремеслом в надежде отыскать его. А теперь… 
Смотри! Это что за люди?

Старый Блентер вскочил, другие последовали его примеру, ибо в тот момент в 
полосу света, падающего от костра, ступили две фигуры в пестрых покрывалах, 
скрывающих их лица. Это были индейцы: один старый, другой молодой. Первый 
спокойно поднял руку вверх и изрек на ломаном английском:

— Не волноваться, мы не враги! Здесь работать лесорубы, которые знать Черный 
Том?

— Да, мы знаем его, — ответил Блентер.

— Он уехал от вас, чтобы привезти деньги?

Белые переглянулись.

— Да, ему это было поручено, и он должен вернуться в течение этой недели.

— Он приходить еще скорее. Значит, мы у верных людей, которые мы искать. Нужно 
сделать маленький огонь, иначе его далеко видеть, и тише говорить, так как 
далеко слышать.

Белые снова переглянулись — что это за краснокожий, требующий выполнения своих 
желаний?!

Старый индеец тем временем сбросил покрывало, подошел к огню и разбросал в 
стороны горящие поленья, потушил их, оставив гореть одно, и почти загасил 
костер. Молодой воин помогал ему. Бросив взгляд в сторону котла, старик присел 
рядом и сказал:

— Давать нам кусок мяса, ибо мы издалека скакать и ничего не есть.

Такое самоуправство, естественно, вызвало у рафтеров не только удивление. 
Старый миссуриец раздраженно проговорил:

— Эй, что взбрело тебе в голову, краснокожий? Ты рискнул прийти к нам ночью и 
ведешь себя так, будто это место принадлежит тебе!

— Мы ничем не рисковать, — прозвучало в ответ. — Индеец не быть плохой человек, 
индеец быть хороший человек. Бледнолицые знать это.

— Но кто же ты? Во всяком случае, ты не принадлежишь ни к одному из племен, 
живущих на берегах рек или в прерии. По внешнему виду могу сказать, что ты из 
Нью-Мексико. А может, ты пуэбло? [23 - Пуэбло — группа индейских народов на 
юго-западе США, живших в основном между Рио-Гранде и р. Колорадо, говорящих на 
языках ацтеко-таноанской и хока-сиу семей. Оседлое земледельческое население. 
Охота, рыболовство и собирательство играли второстепенную роль. Название 
произошло от крепостей-поселений (исп. «пуэбло»), вмещавших до четырех тысяч 
человек — замкнутых вокруг центральной площадки сооружений с глухими внешними 
стенами из песчаника или сырца и рядами многокамерных жилищ, расположенных 
уступами в пять-шесть этажей, причем крыши нижних жилищ служили дворами для 
верхних.]

— Я родом из Нью-Мексико, но я быть не пуэбло. Я вождь тонкава Большой Мед