спели разглядеть 
ни его, ни коня. Сквозь густой, ползущий по земле туман мелькнул лишь темный 
силуэт широкополой шляпы. Несколько секунд спустя все стихло.

— Уфф! — вырвалось у Виннету. — Бледнолицый! Так мчаться по ночам могут только 
двое — Олд Шеттерхэнд, но его здесь нет, ибо я должен с ним встретиться наверху,
 у Серебряного озера, либо Олд Файерхэнд. Может, это его занесло в Канзас?

— Олд Файерхэнд?! — удивился янки. — Это же самый знаменитый вестмен!

— Он и Олд Шеттерхэнд — храбрейшие и лучшие из опытнейших бледнолицых, которых 
знает Виннету. Он его друг.

— Похоже, он очень торопится. Куда он так мчится?

— В Шеридан. Он скачет в том же направлении, что и мы. Слева от нас лежит Хвост 
Орла, а впереди брод, ведущий через реку. Мы через несколько минут достигнем 
его и в Шеридане узнаем, кто был тот всадник.

Туман начал рассеиваться, ибо ранний ветерок принялся за работу, и вскоре перед 
путниками раскинулась река Смоки-Хилл. Апач еще раз показал удивительное знание 
местности: он вывел своего коня на берег именно в том месте, где находился брод.
 Вода едва доходила животным до брюха, и переправа прошла легко и безопасно.

Оказавшись на другом берегу, всадники пробрались сквозь заросли, выходившие 
прямо к воде, и вскоре снова поскакали по открытой прерии, пока их глазам 
наконец не открылась цель поездки — Шеридан.



Глава восьмая. ХИТРОСТЬ ПРОТИВ ХИТРОСТИ

В те времена, о которых идет речь в нашем рассказе, Шеридан не был ни городом, 
ни даже местечком, а представлял собой лишь временное поселение строителей 
железной дороги. Поселок состоял из множества каменных домов, землянок и 
бревенчатых хижин — построек крайне примитивных, над дверьми многих из которых 
красовались гордые надписи. Сплошь и рядом тут были «отели» и «салоны», в 
которые за океаном не сунул бы нос даже самый мелкий немецкий ремесленник. 
Среди этих аляповатых строений встречались милые на вид деревянные домики, 
готовые в любой момент к разборке и переезду на другое место. Самый большой из 
них стоял на холме и еще издали завлекал крупной вывеской, на которой было 
выведено: «Чарльз Чарой, инженер». Именно к нему и направились два путника, 
остановив животных у дверей, рядом с которыми был привязан по-индейски 
оседланный конь.

— Уфф! — глаза Виннету заискрились. — Этот жеребец достоин хорошего всадника. 
Он принадлежит бледнолицему, который проехал мимо нас.

Соскочив с лошадей, путники привязали их к коновязи. Поблизости не было ни души,
 а когда они окинули поселение взглядом, то заметили лишь трех или четырех 
зевающих рабочих, которые вышли осведомиться о погоде. Несмотря на столь ранний 
час, двери оказались открытыми, и Виннету вместе с Хартли вошли внутрь. К ним 
сразу же вышел негр, спросив, что им нужно. Они еще не успели ответить, как со 
скрипом открылись боковые двери и появился молодой белый, бросивший на апача 
удивленный, но, вместе с тем, приветливый взгляд. Это был инженер. Его имя 
(скорее всего французское имя Шарль