е разорвал рукав фрака янки, поэтому теперь» 
доктор» без труда обнажил плечо. Виннету внимательно осмотрел его и 
засвидетельствовал, что рана не такая тяжелая, какой казалась на первый взгляд. 
Выстрел был с близкого расстояния, пуля не раздробила кость плеча, а пробила 
его насквозь. Индеец вытащил из торбы у седла какое-то засушенное растение, 
увлажнил его и приложил к ране, потом быстро выстрогал из дерева две длинные 
палочки, заменившие шины, с помощью которых он завязал рану так искусно, что 
лучше с данными средствами не справился бы ни один хирург.

— Мой брат может спокойно ехать со мной. Горячки не будет, а если она и 
появится, мы к тому времени уже давно будем в Шеридане, — объявил он.

— Разве мы не узнаем прежде, что делает третий убийца?

— Нет, он ищет тебя, и если найдет твои следы, вернется и поедет за двумя 
своими спутниками. Возможно, он не станет этого делать, а разыщет других 
сообщников прежде, чем отправится вместе с ними в Шеридан. Я пришел из 
обитаемых краев и узнал, что в Канзасе собралось много бледнолицых, которых 
называют трампами. Возможно, что убийцы — из этих людей, ибо трампы собираются 
нанести удар по Шеридану и рыскают в округе. Мы не можем терять времени и 
должны поторопиться, чтобы предупредить живущих там белых.

— Но если этот третий вернется сюда, он найдет наши следы и по ним узнает, что 
мы последовали за его друзьями. Не заподозрит ли он чего?

— Мы не поедем за ними. Виннету знает, куда им нужно, и ему не нужны их следы. 
Мы поскачем по другому пути.

— А когда мы прибудем в Шеридан?

— Не знаю, как ездит мой. брат.

— Да уж, конечно, не как циркач. Я мало сидел в седле, хотя сбросить себя коню 
не дам.

— Тогда мы не будем спешить, но поедем без остановок. Будем ехать всю ночь и 
наутро приблизимся к цели. Те, кого мы преследуем, разобьют на ночь лагерь, а 
потому приедут позже нас.

— А что будет с останками бедного Галлера?

— Мы похороним его, и пусть мой брат прочтет молитву над его могилой.

Земля была рыхлой, и оба, используя только ножи, довольно быстро вырыли 
достаточно глубокую яму, куда опустили покойника и забросали землей. Когда 
могильный холм был насыпан, янки снял шляпу и сложил ладони для молитвы. 
Молился он при этом или нет, трудно сказать, а вот апач проводил заходящее 
солнце таким взглядом, словно видел там, на западе, Страну Вечной Охоты. Он был 
язычником, но определенно молился. Когда ритуалы были закончены, они подошли к 
лошадям.

— Пусть белый брат садится на моего скакуна, — сказал Виннету. — У него мягкий 
шаг, он плывет по прерии, как каноэ по воде. Я сяду на второго.

Оседлав коней, всадники поначалу взяли курс на запад, а потом свернули в 
северном направлении. Животные, конечно, не были свежими, но вышагивали бодро и 
весело, словно только что вернулись с пастбища. Солнце опускалось все ниже и 
ниже, пока наконец совсем не скрылось за горизонтом. Короткие сумерки быстро 
сгустились в ночь, вселив в янки неуверенность и даже страх.

— Ты не заблудишься в такой темноте? — спросил он вождя.

— Виннету никогда не заблудится, ни днем, ни ночью. Он как звезда, которая 
всегда находит свое место. Он знает все места этой страны, как бледнолицый — 
комнаты своего жилища.

— Но есть много препятствий, которые невозможно заметить!

— Глаза Виннету видят и ночью, а если они что-нибудь упустят, это не уйдет от 
внимания его коня. Пусть мой брат едет не рядом, а за мной, тогда и его конь не 
наделает ошибок.

Было просто удивительно, с какой осторожностью нес конь индейца. Час за часом, 
то шагом, то рысью, а чаще галопом двигался жеребец, огибая любое препятствие. 
Путники преодолевали болота и переправлялись вброд через широкие потоки, 
проезжали фермы, и в любой момент Виннету всегда знал, где он находился и, 
похоже, ни разу не испытывал сомнений, что совсем уже успокоило янки. Он был 
озабочен своим плечом, но средство от раны возымело действие, ибо он не 
чувствовал почти никакой боли — ему не на что было даже жаловаться, кроме как 
на неудобства необычной скачки. Несколько раз путники останавливались, чтобы 
напоить коней и освежить повязку холодной водой. После полуночи Виннету вытащил 
кусок мяса и протянул его Хартли, чтобы тот немного подкрепился на ходу. Кроме 
этого не было никаких пауз, и когда заявила о себе утренняя прохлада, Хартли не 
без удивления отметил про себя, что он до сих пор еще в состоянии сидеть в 
седле. На востоке вскоре занялась заря, но местность еще нельзя было разглядеть,
 поскольку густой туман окутал землю.

— Это туман реки Смоки-Хилл, — заметил вождь. — Мы скоро ее достигнем.

Похоже, Виннету хотел еще что-то сказать, но вдруг остановил коня и стал 
прислушиваться. С левой стороны от путников раздавался размеренный топот копыт 
— должно быть какой-то всадник мчался галопом. Через несколько мгновений он 
появился внезапно, как призрак, и молниеносно исчез. Оба не