а это мне придется лгать и лгать еще больше! Не держите на 
меня зла — я человек честный и хочу им остаться. Совесть не позволяет мне 
откликнуться на ваше предложение.

Он произнес это так серьезно и твердо, что магистр сразу понял, что дальнейшие 
увещевания бесполезны. С сочувствием кивнув головой, он сказал:

— Я желал вам добра! Жаль, что ваша совесть столь девственна.

— Я благодарю Бога, что он не дал мне иного. Вот вам ваш ящик. Я охотно 
отблагодарил бы вас за то, что вы для меня сделали, но не могу — нечем.

— Well! Вольному — воля, спасенному — рай! Не буду вам докучать больше. И все 
же нам не стоит так сразу расставаться. Ваш путь — пятнадцать миль до 
близлежащей фермы — также и мой, и мы можем идти вместе хотя бы до нее.

С этими словами «доктор» снова повесил ящик себе на шею. Его дальнейшее долгое 
молчание говорило о том, что честность писаря запала ему в душу. Так они брели 
дальше, смотря только вперед, пока не услышали сзади стук копыт. Обернувшись, 
они увидели тех трех чужаков, с которыми недавно встретились на ферме.

— Горе мне! — вырвалось у Хартли. — Кажется, это за мной. Эти парни собирались 
в горы. Почему же они едут не на запад? Я не верю им! Они скорее похожи на 
бродяг, чем на трапперов!

В том что догадка его верна, шарлатану, к его сожалению, пришлось убедиться 
очень скоро. Всадника резко осадили коней около путников, после чего раздался 
насмешливый голос Полковника:

— Эй, мистер! Вы, кажется, сменили направление? Теперь фермер не найдет вас.

— Не найдет? — удивился янки.

— Да. Когда вы убрались, я искренне поведал ему, как обстоят дела с вашими 
прекрасными титулами, и он тотчас бросился в погоню, чтобы забрать деньги!

— Чушь, сэр!

— Это не чушь, а истинная правда. Он направился в сторону фермы, которую вы 
будто бы собирались осчастливить своим появлением. Но мы оказались умнее и 
сразу пошли по вашему следу, чтобы сделать предложение.

— Я не знаю вас и не имею с вами ничего общего!

— Зато у нас к вам есть дело. Мы позволили вам обмануть честных людей, а значит,
 стали вашими сообщниками, за что вам придется поделиться частью гонорара. Вас 
двое, а нас трое, и, стало быть, нам полагаются три пятых от суммы. Вы видите, 
мы поступаем справедливо. Но если вы не согласны, то… взгляните сюда!

Полковник повернулся к двум другим, которые молча и спокойно подняли ружья, 
направив их на Хартли. Тот смекнул, что отпираться бесполезно, ибо теперь был 
полностью убежден, что имеет дело с настоящими грабителями. Хартли в глубине 
души почувствовал даже некоторую радость, что мог так легко отделаться от них. 
Без разговоров он вынул из кармана три доллара и подал их Полковнику со 
словами:

— Вы, кажется, ошиблись во мне и потому попали в неловкое положение. Я же приму 
вашу претензию за шутку, и на этом расстанемся. Вот три доллара, которые по 
вашим расчетам причитаются вам.

— Три доллара? Дьявол вас забери! — засмеялся Полковник. — Вы думаете, что 
из-за такой мелочи мы бы погнали за вами коней? Нет, нет! Я имел в виду не 
только сегодняшние деньги. Мы требуем нашу долю от суммы, которую вы вообще 
заработали. Я полагаю, что все деньги при вас.

— Ваши предположения ни на чем не основаны! — повысил голос Хартли, чувствуя, 
что дело приобретает крутой оборот.

— Посмотрим! Вы лжете, а потому мне придется вас обыскать. Мне кажется, вы не 
будете возражать, ведь мои друзья носят ружья не для парада! Жизнь жалкого 
игрока на гармонике для нас и гроша не стоит!

Полковник слез с коня и подошел к янки. Хартли ничего не оставалось делать, как 
повиноваться. Стволы ружей смотрели на него так грозно, что шарлатан покорился 
судьбе, надеясь все же, что Полковник ничего не найдет, ибо вся наличность была 
далеко припрятана.

Рыжий Бринкли, шевелюра которого теперь была черной, обыскал все карманы, но 
обнаружил лишь несколько завалявшихся долларов. Затем трамп ощупал каждый дюйм 
платья янки, пытаясь почувствовать, не вшиты ли деньги, но все без успеха. 
Хартли уже было собирался праздновать победу, но Полковник не желал так просто 
отказываться от задуманного. Он приказал открыть ящик и стал тщательно его 
осматривать.

— Хм! — промычал негодяй. — Эта бархатная