ничего не мог разобрать и в двух шагах. 
Но вот парадокс: чем слабее одно чувство, тем активнее другое — Шеттерхэнд весь 
обратился в слух, хотя не напрягал его специально, ибо в последнем случае 
гораздо меньше шансов вовремя среагировать на неожиданность. Наконец он уловил 
тихий звук, напоминавший шелест травы от змеиного тела. Охотник прислушался. 
Поблизости вырос силуэт вождя апачей. Подойдя, Виннету опустился рядом и тихо 
сообщил:

— Они на подходе.

— Где их лошади?

— Ведут с собой.

— Я думал, они оставят их подальше отсюда.

— Сыновья команчей считают себя лучшими воинами, но на деле это не так.

— Их кони только усилят панику. Тихо, по-моему, они уже пришли!

До обоих донесся стук копыт по мягкому мху. С каждой секундой он становился все 
отчетливее. Команчи по старому индейскому обычаю шли один за другим. Каждый 
воин вел своего коня в поводу. У входа в ущелье они остановились. Олд 
Шеттерхэнд и Виннету ничего не видели, но по звукам определили, что несколько 
человек вошли внутрь, чтобы проверить, все ли в порядке. Затем, после негромких 
окриков, колонна двинулась в ущелье. Прошло не менее четверти часа, пока 
последний воин скрылся в проходе.

Олд Шеттерхэнд и Виннету раздвинули заросли и тихо подкрались к самому краю 
обрыва прямо над входом в ущелье. Через пять минут послышались шаги — похоже, 
кто-то возвращался. Людей было трое. Они остановились у хода, почти рядом с 
притаившимися за камнями кровными братьями, и один из них сказал:

— Оставайтесь здесь и убейте любого, кто приблизится к вам. Мы должны разжечь 
несколько костров, а вы смотрите, чтобы ни один из них не был виден, иначе нас 
обнаружат. Нападать еще рано. Еще не все бледнолицые собрались в доме, в 
котором пьют «огненную воду». Я буду наблюдать за ними и вернусь тогда, когда 
пробьет час их смерти. Хуг!

Нетрудно было догадаться, что это говорил вождь. Отдав приказание, он удалился 
быстрым неслышным шагом. Тотчас от скалы оторвались две тени и совершенно 
неслышно двинулись следом.

Обоим вестменам пришлось идти за вождем след в след, чтобы не упустить его из 
виду, а это требовало колоссальных усилий. Любое неосторожное движение — и все 
пропало!

Вождь шел к Пихтовому Лагерю. Никому не доверяя, он решил сам осмотреть округу 
без провожатых. Наконец все трое дошли до места, где их не могли услышать 
часовые.

Вдали уже был виден свет из окон бараков, когда Токви Кава услышал за спиной 
легкий шум. Он обернулся, но в тот же миг кулак Шеттерхэнда обрушился на его 
голову. Сбитый с ног чудовищной силой, вождь тяжело рухнул на землю. Он хотел 
было закричать, но смог издать лишь хриплый вздох, напоминавший шум от 
вспорхнувшей птицы.

В то же мгновение Виннету сел на него сверху, чтобы связать прочными ремнями 
руки и ноги. Олд Шеттерхэнд вырвал пучок травы и заткнул им рот вождю, который, 
похоже, потерял сознание. Тут же охотник крепко завязал рот команчу шейным 
платком, чтобы тот случайно не выплюнул кляп. Взвалив себе на плечи большое и 
грузное тело Мустанга, Шеттерхэнд двинулся обратно.

Естественно, оба вестмена не пошли той же дорогой, которой пробирались сюда, 
поскольку так легко можно было натолкнуться на часовых. Оба сразу приняли влево,
 туда, где среди густых пихт прятался инженер со своими рабочими. Как уже 
говорилось, Сван был человеком весьма расторопным и рассудительным, но все же — 
не вестменом, поэтому, заметив вдруг приближающихся людей, мог бы натворить бед.
 Предвидя это, Олд Шеттерхэнд поспешил негромко окликнуть его:

— Все в порядке! Это мы. Не волнуйтесь, мистер Сван!

— А, это вы! Что это вы тащите?

— Черного Мустанга, — спокойно ответил Олд Шеттерхэнд, опуская пленника на 
землю.

— Самого вождя этих мерзавцев?! Но он не дышит. Уж не мертв ли?

— Нет, просто устал с дороги.

— Может, и не очухается… Что будем с ним