ре, поскольку оба крепко постарались, чтобы 
никто ничего не заметил. За таким поведением могли стоять только враждебные 
намерения. А вот какие — это предстояло выяснить, и чем скорее, тем лучше.

Наверняка речь тут шла об индейцах, а посему наблюдение за метисом взял на себя 
Виннету. К сожалению, путь через двери для него был закрыт — вход слишком 
хорошо освещен, а полукровка наверняка где-то поблизости, да еще в таком месте, 
откуда вход в барак отлично просматривается. Пришелец тоже не сводит глаз с 
дверей и наблюдает за каждым, кто выходит. К счастью, вождь апачей еще раньше 
заметил, что сбоку, за бочками, ящиками и тюками, имелась еще одна маленькая 
дверь. Вероятно, она служила для вноса-выноса товаров и имущества. Вот этим 
черным ходом и намеревался воспользоваться Виннету.

Ему пришлось выждать немного, пока все внимание присутствующих не 
сосредоточится на Шеттерхэнде, что вскоре и произошло, когда последний 
заговорил с индейцем. Белый охотник понимал, что сейчас должен отвлечь 
краснокожего. Не теряя времени, он принялся расспрашивать пришельца. Когда 
взгляды присутствующих устремились на них обоих, Виннету исчез и, как кошка, 
прокрался за бочками к черному ходу.

На вид индеец был средних лет. Наверняка этот крепкий малый обладал 
определенной толикой ума, ведь на такие задания посылают только опытных и 
мудрых воинов.

— Мой краснокожий брат сел далеко от нас. Разве он не хочет ни есть, ни пить? — 
таков был первый вопрос Олд Шеттерхэнда.

Индеец лишь отрицательно покачал головой.

— Почему? Мой брат не чувствует ни жажды, ни голода?

— Юварува голоден, и его мучает жажда, но у него нет денег, — услышал в ответ 
охотник.

— «Юварува» на языке апсарока означает «лось». Ты принадлежишь к этому племени?

— Да.

— И где же теперь пасутся ваши кони?

— В Вайоминге.

— А как зовут вашего военного вождя?

— Серый Медведь.

Олд Шеттерхэнд в последний раз был у индейцев апсарока, или Воронов, не так уж 
давно. Они тогда жили в Дакоте. Очень возможно, что краснокожий говорил правду.

— Если моему брату нечем платить, пусть он сядет и поест вместе с нами, — 
предложил Олд Шеттерхэнд.

Индеец пристально взглянул на белого и ответил:

— Юварува — храбрый воин. Он ест только с теми, кого знает и кто так же 
отважен! Есть ли у тебя имя? Назови его!

— Меня зовут Олд Шеттерхэнд.

— Олд Шет…

Индеец не смог договорить до конца. Самообладание едва не покинуло его, и на 
какую-то секунду все существо краснокожего потонуло в пучине удивления и даже 
страха. Но замешательство было недолгим — он тут же овладел собой, продолжив:

— Уфф! Олд Шеттерхэнд! Ты знаменитый бледнолицый.

— Значит, мой брат может спокойно есть со мной. Садись, ешь и пей!

Но краснокожий вместо приглашения огляделся, словно ища кого-то, потом спросил:

— Не вижу здесь краснокожего, который сидел с тобой рядом. Куда он пошел?

— Вышел, наверное, в другое помещение.

— Я не заметил, как он выходил. Если ты Шеттерхэнд, то он наверняка Виннету, 
вождь апачей?

— Да, это он. А где твоя лошадь?

— Я не езжу верхом.

— Как? Апсарока в стольких днях пути на юг от своего племени и без лошади? Ты 
загнал ее в дороге?

— Нет. Я не брал ее с собой.

— И не брал оружия, кроме этого ножа?

— Мой брат прав.

— На то должны быть очень веские причины!

— Я поклялся, что пойду с одним ножом.

— Почему?

— Потому что команчи тоже были безоружны, только с ножами, и шли пешком.

— Команчи? Где они были?

— У горы, недалеко от наших старых пас