х? Здесь начало должны положить господа 
творения.

— Кто? — не поняла она. — Господа творения? И к таковым вы причисляете, конечно,
 себя?

— Конечно!

— А я дама! Разве вы не слышали, что с дамами надо быть предупредительным?

— Да, я это хорошо знаю и всегда так поступаю.

— Тогда не указывайте мне, прошу вас!

— Не понимаю вас, милейшая моя, преданнейшая фрау Эберсбах! Я всецело 
предупредителен к вам!

— Как так?

— Потому-то я хотел и протиснуться перед вами. Разве это не 
предупредительность?

— О… о… о!.. Если вы думаете подобным образом, то у вас извращенное мышление. 
Как вы не можете этого понять?

— Очень хорошо понимаю. Но вы сами все делаете извращенно!

— Я? Почему?

— Ну-у, отверстие находится по меньшей мере в пяти локтях над той террасой, что 
под нами. Так?

— Ну, разумеется.

— Высоковато для вас не будет?

— Хм, будет!

— И вы сможете прыгнуть?

— Надеюсь. Когда речь идет о моей свободе и о моей жизни, я прыгну с какой 
угодно высоты.

— Даже головой вниз?

— А как же еще?

— После такого полета ваша голова слишком глубоко уйдет в плечи, и ее больше не 
будет видно. Прыгать надо вниз ногами, а значит, и лезть в эту дыру надо ногами 
вперед.

— Но у меня же на ногах глаз нет.

— Верно, разве что мозоли! [45 - В подлиннике игра слов: «мозоли» по-немецки — 
die Huehneraugen, что буквально переводится как «куриные глаза».]

— И потом, когда я высунусь наружу, прежде всего я должна осмотреться, нет ли 
там врагов! Для этого нужны глаза, а потому вылезать придется головой вперед.

— Согласен. Именно поэтому вы должны немедленно согласиться — и это было бы в 
высшей мере предупредительно! — если бы я вылез перед вами. Предполагаю, 
индейцы могли услышать звуки падения выбрасываемых нами камней. Тогда, конечно, 
под нашей дырой уже снуют часовые. Как только выберется первый из нас, он 
получит пулю, и тогда совершенно безразлично, головой или ногами он отправится 
на тот свет. Итак, если вы все еще хотите быть первой, ничего против не имею.

— Хм, благодарю вас, благодарю от всего сердца! Я не хотела бы посылать под 
пули «господ творения», но я дама…

В общем, теперь она быстро отступила. Но и Фрэнк не получил разрешения пролезть 
в отверстие первым. Опаснейшее предприятие взял на себя Сэм Хокенс. Он медленно 
— головой вперед — пополз в дыру. Когда его глаза поравнялись с краем отверстия,
 он резко отпрянул назад, а когда вернулся в комнату, сообщил:

— Действительно, на нижней террасе стоят краснокожие. Похоже, и эту нашу дыру 
раскрыли.

— Они тебя видели? — спросил Дик Стоун.

— Кажется, нет.

— Как они вооружены?

— Ружьями.

— В любом случае будут стрелять. Может быть, за дырой наблюдают не только 
оттуда, но и сверху. Давайте-ка посмотрим.

Стоун взял свое длинное ружье, нахлобучил на него свой неописуемый головной 
убор и стал медленно выдвигать ствол в дыру. В какой-то момент снаружи раздался 
крик, а вслед за ними послышалось несколько выстрелов. Дик втянул ружье назад, 
удручающе взглянул на свой головной убор и сказал:

— Две пули насквозь: одна сверху, другая снизу. Что скажешь на это, Сэм, старый 
енот?

Ответу предшествовала долгая пауза. Все ждали с большим напряжением, пока, 
наконец, Сэм не заговорил, при этом таким тоном, в котором слышались нотки 
подавленности:

— М-да, стража над нами, стража под нами — дело дрянь!

— Мы перестреляем их! — воскликнул неунывающий Хромой Фрэнк.

— Попытайся!

— Почему же нет?

— Думай, прежде чем болтать! Сможешь ли ты убрать тех, кто сидит на крыше?

— Нет, но зато мы расправимся с теми, что стоят под нами.

— Как ты это сделаешь?

— Ну, просто-напросто высуну