последнего, то вы обходитесь с ними слишком сердечно. Обращаясь 
с такими парнями, стоит снять шелковые перчатки.

После этого сочинитель героических опер продолжил свое занятие, притом 
настолько энергично и настойчиво, что Батлер наконец прервал хранимое им до сих 
пор молчание и, разозлившись, крикнул Сэму:

— Мистер, что этот господин все время нас толкает? Позаботьтесь о том, чтобы 
нас оставили в покое! Мы же не куклы, которых можно таскать и мять, когда 
захочешь.

Сэм не удостоил его ответом, поэтому Батлер продолжал:

— Вообще-то, я хочу спросить, по какому праву на нас напали и сбили с ног?

— Спросить? — Малыш расхохотался. — К чему эта комедия с расспросами?

— Да мы понятия не имеем, почему с нами так обошлись. Мы как мирные путники шли 
на ваш огонек. Не зная, чей это лагерь, мы шли осторожно, что само собой 
разумеется, почти тайком. И тут на нас предательски напали. Мы требуем 
немедленного освобождения!

— Требуйте, я не против. Но кто станет выполнять ваши требования? Скорее всего 
вы будете болтаться на фонарном столбе в Тусоне. И уже завтра, если не 
ошибаюсь…

— Хотите пошутить — выбирайте более приятные темы! Если уж речь зашла о Тусоне, 
то легко может статься, что там повесят именно вас. Или вам не известно, как 
здесь карают тех, кто нападает по ночам на честных людей?

— Честных? Хи-хи-хи! Вашу честность мы изучили еще в Сан-Ксавьер-дель-Бак!

— Там было совсем другое. Здесь мы просто шли посмотреть, кто находится в 
лагере, а вы на нас напали.

— И вы даже не предполагали, кого можете встретить?

— Откуда же!

— И все же вы же шли за нами по пятам от самого Сан-Ксавьера.

— Чепуха!

— А до нападения прятались в скалах, ожидая, когда погаснет костер.

— Обычная, жалкая ложь!

При этих словах Сэм отошел от огня и придвинулся к Батлеру вплотную.

— Не говорите «обычная», «жалкая», а то я прикажу так отделать вашу спину, что 
у вас почернеет в глазах! — прорычал старичок. — Меня зовут Сэм Хокенс, 
понятно? А вон там сидят Дик Стоун и Уилл Паркер. Нас называют Троицей. Вы 
забыли? Или считаете себя такими парнями, которые способны что-то доказать 
настоящим вестменам? Когда некто подходит к нам с «жалким» и «обычным», он 
рискует быть подброшенным в воздух, да так, что может навсегда остаться в 
облаках!

Батлер, казалось, навсегда прикусил язык. Сэм же добавил:

— Я сам побывал у вас в укрытии, когда вы прятались за камнями, и слышал каждое 
слово. Вы — искатели, но узнал я об этом не сегодня, а уже в Сан-Ксавьере.

Батлер не смог сдержаться:

— Боже! Искатели! Что за бред! Кто вам такое внушил, мистер?

— Вы сами. У меня хорошие уши.

— Даже самые хорошие уши могут ошибиться и услышать не то.

— Вы думаете? Или я не так расслышал ваш ответ на вопрос, что надо сделать с 
находящимися при нас женщинами и детьми?

— Ничего я об этом не знаю.

— Что они также должны быть убиты, чтобы никто из них не смог позже вас выдать?

—Понятия не имею.

— Как и о том, что добычу надо разделить, а фургоны сжечь?.. У вас 
исключительно плохая память. Ничего, в Тусоне ее поправят.

— Не тратьте слова на этого человека! — в первый раз в разговор вмешался офицер.
 — Пусть болтает, что хочет, но ему ничего не поможет. Раз доказано, что они 
искатели, завтра все они будут болтаться на виселице.

— Разве для этого не нужно нашего свидетельства? — осведомился Дик Стоун.

— Нет. Вы можете ехать дальше, я не буду вас задерживать или возвращать в Тусон.
 Вы мне рассказали как раз то, что нужно для суда. Доказательств больше чем 
достаточно, и нет никаких сомнений, что наши края наконец-то очистятся от 
бандитов, за которыми мы долго и напрасно гонялись. Даю вам слово, все они 
будут повешены.

От дальнейших разгово