е, — вмешался кантор. — Это же 
известный институт Арно Кригера под Дрезденом, в Кётцшенброде.

— Откуда вам это известно?

— Об этом мне сказал Ши-Со. В том же институте учился Адольф Вольф.

— Тогда вы знаете и то, что произошло дальше. Олд Шеттерхэнд согласился 
сопровождать молодого индейца в институт. Он и жена вождя были очень рады снова 
увидеть родину. Мальчик оправдал ожидания Шеттерхэнда; его оценки были всегда 
самыми высокими, и, когда он перебрался из Кётцшенброда в Тарандт, в академию, 
его учителя убедились, что этого краснокожего ученика не может превзойти ни 
один белый. Собственно говоря, он и не очень-то похож на краснокожего — 
материнское влияние особенно заметно в цвете волос и глаз… Теперь и я понял, 
как они познакомились с сыном лесничего. Вы ведь сказали, что тот тоже учился у 
доктора Кригера?

— Да, и они были закадычными друзьями, а потом одновременно уехали в Тарандт. 
Именно в момент отъезда Ши-Со и пришло письмо дяди Вольфа. Вот только зачем 
Ши-Со поехал в Тарандт?

— Да ведь племя его владело огромными лесами. И он как будущий вождь хотел 
получить знания, необходимые для того, чтобы не только сохранить богатства, 
скрытые в этих лесах, но и приумножить их. Не секрет, что в Соединенных Штатах 
лесное хозяйство поставлено скверно. От убытков, возникающих по этой причине, и 
должен был уберечь свое племя Ши-Со. Ну, ладно, идем дальше! Кажется, вы хотели 
сказать, какое влияние оказали два этих воспитанника института доктора Кригера 
на бывшую жительницу Лейермюле, герр кантор?

— Да, но будьте любезны запомнить, наконец, что я уже оставил эту должность и 
для полноты титула зовите меня repp кантор эмеритус. Или вы не хотите 
употреблять эту латынь, потому что я не называю вас по имени и званию? Но вы до 
сих пор мне ни того ни другого не сказали!

— Ну, это я просто позабыл, если не ошибаюсь. Что до имени, то раньше меня 
звали Самуэль Фальке, но здесь я стал Сэмом Хокенсом. Впрочем, хватит и того, 
что вы будете обращаться ко мне просто «Сэм».

— Это не слишком вежливо. Давайте так: раньше вы были Самуэль Фальке, точно так,
 как я был кантором, и вот теперь, сообразно обстоятельствам, я буду вас 
называть бывшим Самуэлем или бывшим Фальке. Что вам больше нравится?

— Ни то ни другое. Имя — не должность. Зовите меня либо Сэмом, либо Хокенсом.

— Ну, как вам угодно! А почему искатели не должны были знать, что вы Сэм 
Хокенс?

— Потому что под этим именем я хорошо известен. Нам, то есть мне, Дику Стоуну и 
Уиллу Паркеру, дали прозвище Троица, поскольку мы постоянно вместе. Нас считают 
людьми бывалыми, знающими и не позволяющими ни оскорбить себя, ни обмануть. Я 
хотел обхитрить искателей, но мне это не удалось бы, если бы они узнали, с кем 
имеют дело. Тогда они сразу бы от нас отвязались либо держались бы так, чтобы я 
не достиг своей цели. Но я очень хочу сделать этих парней безвредными для 
честного человека.

— Очень хорошо, теперь я знаю, в чем дело, и могу спокойно вернуться к Тарандту.
 Так вот, Ши-Со и Вольф часто приезжали из этого городка в Хеймберг, курортное 
место, знаете ли, и направлялись в Лейермюле, а потом и в кузницу, когда 
мельничиха вышла за кузнеца. Я их обоих хорошо узнал. И как раз тогда, когда 
Хромой Фрэнк уговорил меня ехать в Америку на поиски его героев, пришло письмо 
от дяди, а также стало известно, что Ши-Со возвращается в свое племя. Дядя этот 
был необычайно богат и проживал, как вскоре выяснилось, совсем недалеко от 
навахо. А дело-то было в деревушке, заселенной одними бедняками, так что мне 
нетрудно было уговорить некоторых из них эмигрировать.

— Значит, вы, так сказать, соблазнили этих бедных людей! — с укоризной произнес 
Сэм.

— Соблазнил? Что за выражение! Кантор эмеритус, тысячи раз игравший на органе 
во время церковных служб, становится наполовину духовным лицом, то есть 
переходит в то состояние, в котором нельзя и мысли держать ни о каком 
соблазнении! Я — путеводитель, а не соблазнитель [26 - В подлиннике игра слов: 
Fuehrer — предводитель, путеводитель; Vertuehrer — соблазнитель], я хочу 
привести этих людей к счастью и убежден, что дядюшка Вольф с радостью их примет.
 А деньги на покупку земли или на обустройство есть.

— Думаю, эти трое — бедняки.

— Да, у Шмидтов, Штраухов и Ульманов ничего не было, но Эберсбахи, как вы 
слышали, семейство состоятельное, и фрау Розали лично одолжила всем остальным 
необходимые суммы. Надеюсь, вам понятно, что это за женщина. Она могла бы 
спокойно остаться дома, но поехала — просто из участия к тем трем семьям да еще 
по причине непреодолимого желания повидать чужие края. Особенно ее тронуло, что 
в Америке с таким почтением относятся к дамам.

— Ах, вот оно что, — Сэм довольно усмехнулся. — Значит, фрау Розали Эберсбах, 
урожденная Моргенштерн, вдова Лейермюл