вы мне расскажете о них?

— С величайшим удовольствием! Никто другой не знает о них больше, нежели я, 
хи-хи-хи! Уверяю вас, вы можете от меня услышать о них столько, что вам хватит 
на двадцать опер. Правда, музыку к ним вам придется сочинять самому.

— Конечно, конечно! Хромой Фрэнк рассказал мне обо всех приключениях, которые 
пережил вместе с этими героями, но если я услышу от вас что-нибудь еще, то это 
несомненно обогатит мой материал.

— Вы узнаете больше, нежели ожидаете. Но вы обмолвились о том, что Фрэнк снова 
должен был встретиться с ними?

— Да, я это говорил и так полагаю, хотя и не могу утверждать точно. Когда-то я 
надолго покинул дом, а когда вернулся, обнаружил письмо с парой строчек от 
Фрэнка. Он приглашал меня как можно быстрее приехать к нему, если я еще не 
расстался с намерением махнуть с ним в Америку, чтобы лично познакомиться с 
героями моей оперы. Я тотчас отправился в дорогу, но прибыл слишком поздно. 
Вилла «Медвежье сало», где он обитал, оказалась на замке, там не было ни души. 
От соседа я смог узнать только то, что Фрэнк уехал надолго. Само собой, я 
предположил, что он отплыл в Америку, и вот теперь я здесь собственной персоной.


— Но почему именно в глуши дикой Аризоны? Вы полагаете, что он находится где-то 
здесь?

— Да. Однажды он рассказал мне о несметных богатствах Аризоны и Невады, не 
забыв упомянуть, что сам отправится сюда, как только узнает, что кто-либо из 
его прежних товарищей сделает то же самое. Он переписывается с ними. Раз он так 
поспешно уехал, да еще и без меня, значит, получил долгожданную весть, вероятно,
 от Шеттерхэнда.

— И из-за этого вы предприняли такое далекое путешествие?

— Конечно, я уверен, что встречу его здесь.

—Хо! Ваша уверенность и гроша не стоит! Думаете, здесь встретиться легче, 
нежели там, на родине, между Клоцше и Цитцшевигом?

— А почему нет? Не все ли равно — называть эту землю Саксонией или Аризоной? А 
почему здесь тяжелее встретиться, чем там?

— Ну и вопрос! Во-первых, речь идет о том, что Аризона и Невада в двадцать раз 
больше, нежели Саксония, а потом, обстановка… Вы хоть представляете, сколько 
индейских племен здесь обитают?

— Мне нет до них никакого дела.

— А представляете вы вообще себе эту страну, ее дикие ущелья и каньоны, горную 
глушь, унылые пустыни, особенно те, что лежат между Калифорнией, Невадой и 
Аризоной?

— Они меня тоже не интересуют.

— Вы понимаете языки индейцев или здешних белых?

— Зачем? Мой язык — музыка!

— Но дикий индеец едва ли оценит ваше музыкальное дарование! Вы и не 
подозреваете, какой опасности подвергаетесь, решив разыскивать Хромого Фрэнка.

— Ничто не может угрожать дитю искусства или любимцу муз! Он возносится над 
обыденностью, как скрипка над контрабасом. Его дыхание — что эфир небесных 
аккордов, оно не подвержено земным диссонансам [14 - Диссонанс — сочетание 
звуков в музыке, вызывающее ощущение несогласованности].

— Ну хорошо. Хотел бы я послушать ваши небесные аккорды, когда индсмен будет 
сдирать ваш скальп от самых ушей. Здесь, на этой бренной земле, есть только 
одна музыка! — С этими словами Сэм стукнул ладонью по ружью и продолжил: — 
Именно этот инструмент издает те самые звуки, под которые танцуют в Аризоне и 
Неваде, а…

— Танцы — тьфу! — неожиданно прервал малыша кантор. — Кто это вспоминает о 
них?! Кто угодно, только не истинный деятель искусства! Во время танцев теряешь 
точку опоры, а потом они способны выжать пот — действо, скажу я вам, весьма 
неэстетичное.

— Искренне желаю вам не попасть впросак, когда совершенно против вашей 
артистической воли можно потерять не только точку опоры, но и саму жизнь. К 
сожалению, есть основания опасаться, что вас очень скоро заставят станцевать 
гопсе