го младшего вождя. Не послушаете нас — 
продырявим ему голову! Огонь!

Младший вождь с орлиным пером в волосах стоял рядом с Олд Шеттерхэндом. Мрачные,
 задиристые взгляды, которыми он окидывал обоих смельчаков, красноречиво 
свидетельствовали, что он не позволит себя запугать. В этот момент в лесу 
грохнул выстрел, и пуля сбила перо с его головы. Это подействовало, ибо 
услышанная всеми угроза действительно могла осуществиться. Воин нихора ведь не 
догадывался, что в темноте скрываются всего лишь два человека, поэтому он 
испуганно вскрикнул и отскочил прочь от огня. Остальные нихора быстро 
последовали его примеру.

— Нам повезло! — заметил Олд Шеттерхэнд апачу. — Это был голос Сэма, а с ним, 
конечно, Хромой Фрэнк. Держи под прицелом вождя, а я пока разрежу путы другим.

Освобождение пленников произошло мгновенно. У индейцев не было времени 
опомниться. Все отобранное у белых, включая оружие, они принесли с собой и 
сложили кучей возле огня. Белым оставалось только нагнуться, чтобы снова 
завладеть собственными ружьями и ножами. Не прошло и двух минут с начала этой 
сцены, как они вернули себе свободу и оружие.

— Теперь берите лошадей, потом за мной, в лес! — приказал Олд Шеттерхэнд.

И он повел в поводу своего коня и жеребца Виннету, пока апач поднимал с земли 
вождя нихора, после чего исчез с ним в том направлении, где слышался голос Сэма.
 Место у костра опустело. Ошарашенные краснокожие тупо глазели вокруг. А у 
героев всего этого действа просто не было времени заметить маленькое 
происшествие, которое впоследствии причинит им немало хлопот. Кантору эмеритусу 
вдруг вспомнилось, что в верхнем кармане его жилета хранится перочинный нож. 
Желая исправить совершенную им ошибку, он наклонился к Поллеру и сказал:

— Я сейчас вспомнил про свой перочинный нож. Вы хотели помочь моим товарищам. 
Вот он.

— Спасибо! — Поллер пришел в восторг. — Ложитесь рядом и перережьте мои ремни, 
да так, чтобы никто не заметил. Потом вы отдайте нож мне, и я позабочусь о 
дальнейшем.

— Но вы должны освободить от пут всех моих товарищей!

— Конечно, конечно! Быстрее!

Кантор отдал Поллеру свой нож именно в тот момент, когда Олд Шеттерхэнд взял на 
себя освобождение белых. Тут кантор сказал:

— О, смотрите! Ваша помощь уже не нужна. Шеттерхэнд уже освободил всех. Можете 
вернуть мне нож.

— Не мешайте! — буркнул Поллер. — Идите к своим, а мы трое придем следом.

Кантор встал и, как требовал Шеттерхэнд, подошел к своей лошади.

У огня остались лежать только Батлер, Поллер и Нефтяной принц. Индейцы, не 
желая быть мишенями для белых, отступили к реке. Воспользовавшись суматохой, 
белые укрылись под деревьями на краю долины. Оттуда Олд Шеттерхэнд крикнул 
краснокожим:

— Воины нихора должны сохранять спокойствие. При малейшем признаке враждебности 
с вашей стороны мы убьем вождя. Когда рассветет, поговорим о его судьбе. Мы 
друзья всем краснокожим и посягнем на его жизнь только в том случае, если 
вынуждены будем защищаться.

Индейцы восприняли это как само собой разумеющееся, хотя Олд Шеттерхэнду не 
пришло бы в голову даже в случае нападения совершить убийство. Тем временем Сэм 
Хокенс и Хромой Фрэнк вышли из-за камней.

— О нас, — произнес Сэм, — краснокожие джентльмены, пожалуй, не подумали. 
Триста таких лбов позволили двоим вестменам ошарашить себя. Ни о чем подобном я 
не слыхал! Хотя дело в конце концов кончилось бы тем же, но чуть позже, потому 
что мы выжидали только момента, хи-хи-хи-хи!

— Да, вы настоящие герои! — согласился Олд Шеттерхэнд полушутливо, — А где же 
вы прятались? Кажется, вы пошли погулять, вместо того, чтобы хорошо выспаться?

— Да не то, чтобы погулять, — ответил Хромой Фрэнк. — Я увидел сон, который 
привел во внутренее возбуждение мою физикальную душу. Я пробудился и, к своему 
изумлению, не нашел господина кантора. Тогда я разбудил друга Сэма, и мы 
отправились возвращать отсутствующего к присутствующим. А тем временем 
случилось нападение, чему мы не могли никак воспрепятствовать. Потом мы 
спустились в долину и спрятались, выжидая удобный момент для вашего 
освобождения. Счастье, что герр отставник удалился из лагеря, если бы не это 
обстоятельство, нас