ы тоже взяли в плен.

— Пожалуй, вы заблуждаетесь, — возразил Олд Шеттерхэнд. — Я убежден, что 
никакого нападения вообще не было бы, если бы этот несчастный спокойно спал. 
Где он, кстати? Что-то я его не замечаю.

— Здесь я, здесь… — затараторил кантор извиняющимся тоном, выходя из-за дерева.

— Отлично! Скажите-ка мне, как вам пришла в голову мысль уйти из лагеря?

— Я хотел принести воды, герр Шеттерхэнд.

— Воды? Снизу? Из реки? Да разве можно было отважиться на такое! Разве ваша 
жажда стала такой невыносимой, что вы не могли дождаться утра?

— Я хотел воды не для себя.

— Для кого же?

— Для моего доброго друга Хромого Фрэнка. Он пожаловался на жажду, а я еще и 
поссорился с ним… Вот и подумал, что мы помиримся, если я ему принесу воды.

— Что за глупость! Из-за какой-то пустяковой ссоры вы подвергли смертельной 
опасности все наши жизни! Не находись мы в самом сердце диких краев, я бы 
выгнал вас из отряда. Но сейчас, к сожалению, я не могу этого сделать, ибо так 
вы немедленно погибнете.

— Кто, я? Никогда! Тот, кому суждено исполнить высокую культурную миссию, 
подобно моей, выражающейся в сочинении двенадцати актов, не может погибнуть!

— Оставьте свое шутовство! В дальнейшем я буду связывать вас по вечерам, чтобы 
вы не совершали глупости. В первом же цивилизованном поселении по дороге я вас 
оставлю. Вы сможете спокойно собирать материал для своей оперы, где угодно и 
сколько угодно. Ну, а реки-то вам удалось достичь?

Кантор отрицательно покачал головой и рассказал о своем пленении и обо всех 
дальнейших событиях, не умолчав и о том, что одолжил свой нож Поллеру.

— Черт возьми! — выругался Олд Шеттерхэнд. — Этот человек просто притягивает к 
нам несчастья. Теперь придется побеспокоиться, чтобы эти мошенники от нас не 
сбежали. Я-то надеялся, что…

Громкий крик нихора прервал его рассуждения. Взглянув на освещенное место, он 
сразу понял, в чем дело. Поллер, Батлер и Нефтяной принц внезапно вскочили и 
рванули со всех ног по направлению к лошадям краснокожих.

— Они удирают! — закричал Хромой Фрэнк. — Скорее по коням и за ними, иначе…

Он не закончил фразы, потому что решил немедленно действовать, но Олд 
Шеттерхэнд крепко схватил его и удержал на месте.

Индейцы тоже помчались к лошадям, но три беглеца оказались проворней, и, 
несмотря на отчаянный вой краснокожих, послышался удаляющийся топот лошадиных 
копыт.

— Вот они и убежали! Навсегда скрылись от нас! — причитал Фрэнк. — Почему вы 
меня не пустили в погоню?

— Потому что это очень опасно, да и не нужно.

— Опасно? Вы считаете, что я испугаюсь трех этих негодяев?

— Я имею в виду краснокожих. Мы еще не договорились с ними, и приходится быть 
очень осторожными. Если мы бросимся преследовать беглецов, то попадем в руки к 
нихора. Мы останемся здесь до тех пор, пока не разберемся с ними.

— И позволим трем мошенникам уйти?

— Да в силах ли мы поймать их среди ночи? Если такая возможность и существует, 
оставим ее краснокожим. Слышите? Они уже пустились в погоню за беглецами, 
значит, мы можем не утруждать себя.

— Ну, уж эти-то индейцы не слишком перетрудятся.

— И этим только докажут, что мы поступили разумно. Если мы дождемся дня, то 
сможем прочесть следы и последовать за ними.

— Но у парней будет такое огромное преимущество!

— Пожалуй, мы их догоним, и их легко будет задержать, потому что защищаться они 
не смогут. Ведь у них и оружия-то всего, что перочинный нож, любезно подаренный 
нашим господином кантором, а это не слишком опасная штука.

Все согласились, что он прав, и даже Фрэнк последовал общему примеру. Через 
какое-то время снова послышался конский топот, а потом все стихло. Погоня 
оказалась безрезультатной; в случае удачи индейцы бы долго ликовали.

Завтрашний день обещал быть напряженным, поэтому все вынуждены были снова 
улечься спать. Виннету и Олд Шеттерхэнд бодрствовали, наблюдая за нихора, ибо 
те в любой момент могли отважиться освободить пленного вождя. Ночью нихора вели 
себя спокойно, а когда наступило утро и спящие белые пробудились, они увидели 
сидящ