аз шла по местам,
 которые умный человек сегодня оставит краснокожим, а именно, по окрестностям 
реки Челли. Разве вы не слышали, кто там теперь кому вцепился в глотку?

— Может, вы считаете себя единственным умным человеком здесь, на Западе?

Нефтяной принц мог бы вести себя повежливее для собственной же пользы, но испуг 
от внезапной встречи с незнакомцем привел его в ярость, и он не считал нужным 
скрывать свой бесцеремонный нрав. Курьер испытующе переводил взгляд с одного на 
другого, не пытаясь ответить дерзостью на только что услышанную грубость, потом 
кивнул головой и, указывая на банкира и бухгалтера, спокойно сказал:

— Могу поручиться, что по крайней мере эти двое еще пороха не нюхали. Хотя вы 
настолько умны, что никакие советы вам не нужны, все же призову вас быть более 
осторожными. Возможно, вы пока не представляете, что вам надо делать. Но ни 
один разумный человек не сунет голову в зажим, который тут же закрутят.

Спокойные слова возымели успех, и только банкир спросил:

— Что вы хотели сказать? Какой зажим имели в виду?

— Тот, что находится за моей спиной, на Челли. Поворачивайте своих коней, иначе 
вас насадят на ножи оба племени, а остатки прикончат грифы да койоты. 
Послушайте меня, я желаю вам добра!

Достаточно было одного взгляда в его открытое лицо и в его честные глаза, чтобы 
убедиться: он говорит правду. Именно поэтому Роллинс спросил:

— Вы и в самом деле полагаете, что опасность столь велика?

— Да, я уверен. Утром я видел следы, по которым определил, что обе стороны уже 
выслали разведчиков. Это всегда заставляет насторожиться. А вам непременно надо 
попасть в те края? Вы не можете отложить поездку до лучших времен?

— Хм, это-то мы могли бы сделать… Но если вы считаете, что опасность слишком 
велика, я полагаю за лучшее…

— Ничего не надо! — прервал банкира Нефтяной принц. — Вы знаете этого человека? 
Вы верите ему больше, чем нам? Если он боится следа в траве, это его дело. Нас 
это не касается.

— Курьерами обыкновенно становятся опытные вестмены. Мне кажется, что он 
говорит правду. А если речь идет о жизни, точнее обо всех наших жизнях, то не 
надо проявлять глупого упрямства. Нет никакой разницы, уладим мы наше дело 
теперь или несколько дней спустя.

— Разница есть! Мне не доставляет удовольствия постоянное пребывание в этих 
краях, сэр.

— А-а, понимаю! Речь идет о бизнесе! — курьер рассмеялся. — Хорошо! Но я к 
таким людям не принадлежу. Я выполнил свой долг, предупредил вас, большего от 
меня требовать не стоит.

При этих словах он натянул поводья, собираясь отправиться дальше.

— А мы и не требуем, — заключил Нефтяной принц. — Нам от вас вообще ничего не 
надо, поэтому можете оставить свое мнение при себе. Уматывайте, да поскорее!

Эта грубость снова не вывела курьера из себя, и он ответил тоном учителя, 
дающего наставление ученику:

— Я еще не встречал такого грубияна, как вы, хотя на Западе околачиваются 
разные людишки. — И, обращаясь к банкиру, продолжил: — Прежде чем я выполню 
пожелание этого много воображающего о себе господина и оставлю вас, я кое-что 
скажу. Если речь идет о бизнесе, то в этих краях он опасен и в обычные мирные 
времена. Сейчас он становится не просто опасным, а совершенно подозрительным 
предприятием. Берегитесь, сэр!

Он уже хотел уехать, как Нефтяной принц вдруг выхватил нож и закричал:

— Это оскорбление, парень! Не всадить ли эту острую сталь тебе под ребра? 
Скажите еще только слово, и я это сделаю!

Тут же сверкнули дула револьверов,