поколении; прежде ее не было! К сожалению, мне не сказали, у кого 
болезнь проявилась впервые: у умершей от яда матери или у пропавшего без вести 
отца. Также я не узнал, развилась ли эта болезнь после какого-нибудь события, 
связанного с огромным душевным потрясением. По крайней мере тогда была бы ясна 
причина! А посему я был вынужден ограничиться тем, что посоветовал нагружать 
напряженной работой тело и дух, ревностно исполнять свой долг, не забывая о 
веселых, но не низких развлечениях, постоянно упражнять и закаливать характер и 
волю, от которых в данном случае все и зависело.

— Вы узнали о положении несчастной семьи?

— Да. Пропавший отец был вестменом, скваттером, траппером, золотоискателем и 
еще Бог знает кем, время от времени привозя домой свои сбережения. Часто это 
были довольно крупные суммы. Желание стать миллионером обуяло все его существо. 
Хотя этого он не достиг, но семья все же стала богатой. Пятеро братьев 
составили компанию и занялись большой торговлей лошадьми, скотом, овцами и 
свиньями…

— Выходит, они имели много дел с мясными лавками и скотобойнями? — перебил я 
его.

— Несомненно.

— При такой предрасположенности это могло пойти только во вред!

— Безусловно! Массовый убой скота! Теплый кровавый чад! Вечное хранилище мяса 
или даже трупов! Отсюда как следствие — черствость души и неспособность 
сопереживать! Это же постоянная подпитка дьявола, сидящего внутри каждого! Я 
сказал об этом американцу. Он сообщил мне, что почувствовал то же самое, а 
потому стал советовать братьям продать фирму, что и произошло в прошлом году, 
но не принесло никаких изменений или хотя бы облегчения… Но стоп, уже поздний 
вечер, а я беседую с вами о таких вещах, которые могут помешать здоровому сну. 
Прошу прощения, чтобы не быть выпровожденным вами и уйти самому. Спокойной 
ночи!

Он прервал свой рассказ и удалился довольно поспешно, хотя это вовсе не входило 
в его привычки. Складывалось впечатление, что он приходил только для того, 
чтобы обратить наше внимание на этого американца. Душенька была того же мнения.

— Сегодня мне показалось, что он зашел специально, — заметила она. — Может, 
этот янки представляет собой нечто особенное? Может, это касается и нас?

На следующий день, часов в одиннадцать, сидя за работой, я услышал дверной 
колокольчик. Кого-то впустили. Хотя я и предупредил жену заранее, что сегодня 
абсолютно ни с кем не разговариваю, все же через некоторое время она поднялась 
ко мне, положила передо мной визитную карточку и сказала:

— Извини! Я должна тебя побеспокоить! Странный человек, ты сам увидишь.

Я бросил взгляд на карточку: «Гарриман Ф. Энтерс» — и больше ничего. Взглянул 
на Душеньку.

— Да, больше ничего, — кивнула она. — У него на цепочке часов наггит с 
голубиное яйцо. И очень печальные глаза!

— Чего же он хочет?

— Поговорить с тобой.

— У меня нет времени! Ты сказала ему это? Пусть он придет позже.

— Он должен уехать сегодня, иначе упустит корабль. Он говорит, что не уйдет не 
поговорив с тобой и будет сидеть, пока ты не придешь. Скажи ему, сколько стоит 
потраченное тобой время, и он тотчас заплатит…

— Что за американские штучки! Он сказал, чем занимается?

— Он книготорговец. Похоже, не говорит ни слова по-немецки. Он хочет купить 
твоего «Виннету».

— Ты ему уже все разъяснила?

— Я сообщила, что мы получали подобные предложения из-за океана и в ближайшее 
время на «Ллойде» отправляемся туда, чтобы уладить эти вопросы.

— Послушай, Душенька, это было не очень разумно с твоей стороны!

— Почему?

— Тому, кто собирается на Запад, прежде всего следует научиться держать свои 
мысли при себе, неважно, Дикий этот Запад сейчас или нет.

— Но мы же пока не там.

— Я сказал — «кто собирается», понятно?! Впрочем, нам стоит помолчать уже здесь,
 поскольку Запад уже у нас.

— Как?

— Этот мистер Гарриман Ф. Энтерс и