ого!

— Ладно, как вам угодно. Думал, что окажу любезность.

Зебулон работал как сумасшедший. Он спешил, словно речь шла о жизни или смерти. 
Пот ручьями тек по его лицу. Яма становилась все глубже.

— Это безумие! — прошептала Душенька. — Он считает, будто все принадлежит ему! 
Чем это кончится?

— Для нас — ничем особенным, — ответил я так же тихо.

— А если он что-нибудь найдет?

— Ему нужно только золото, а там его нет. Он не возьмет того, что найдет.

— А если возьмет? Тогда между вами завяжется драка!

— Драка? Ни в коем случае. Доверься мне и не волнуйся. Здесь происходит важный 
психологический эксперимент, который я вряд ли смогу повторить при других 
условиях.

— Что тебе до этой психологии, когда ты можешь лишиться жизни!

— Прошу тебя, будь благоразумной! Со мной ничего не произойдет.

— Хотелось бы верить. Но все-таки дай мне револьвер! Я не раздумывая выстрелю в 
этого сумасшедшего, если он вздумает поднять на тебя руку!

Она говорила это совершенно убежденно. Она, сама доброта, дрожащая над каждым 
жучком-червячком, могла из любви ко мне убить человека… Я был тронут, но не 
выдал своих чувств и с улыбкой ответил:

— Если понадобится стрелять, то предоставь это дело мне. Я прицелюсь получше. А 
теперь будь добра…

— Подожди! — прервала она меня. — Что это?

Зебулон издал крик. Не крик, а вой! И принялся рыть с землю удвоенной силой. Я 
подошел к яме.

— Прочь, прочь! — рявкнул он.

— Хоть одним глазком бы взглянуть! — наигранно пролепетал я.

— Нет! Прочь, или я…

Он высоко поднял заступ, уставив на меня угрожающий взгляд. Глаза его налились 
кровью. Я отступил назад и продолжал спокойным тоном:

— Всего один вопрос: почему вы так громко кричали?

— Тут я вам, пожалуй, отвечу: я наткнулся на золото!

— Неужели?

— Да, здесь лежит что-то твердое и широкое. Дыра для него слишком узка. Мне 
надо расширить ее. Но это я сделаю сам! Не приближайтесь ко мне! — И он еще 
яростнее замахал заступом.

— Вот видишь, я права! — констатировала Душенька, когда я возвратился к ней. — 
Он хотел тебя убить!

— Он этого не сделает. Прошу тебя, не усложняй все своими страхами. Нет никаких 
причин для беспокойства!

Зебулон устал и вынужден был теперь чаще останавливаться, чтобы перевести дух. 
Его руки дрожали, а движения стали замедленными. Вдруг он снова издал крик 
радости:

— Отец, отец, ты здесь! Ты поможешь мне! Я знаю это, я чувствую! Благодарю тебя,
 спасибо тебе! — Выкрикнув все это, он повернул к нам искаженное злобой лицо и 
пригрозил: — Кто рискнет прикоснуться к сокровищам, того я прикончу прямо на 
месте! Зарубите это себе на носу!

Зебулон спустился на дно ямы, нагнулся и что-то поднял. В руках у него оказался 
большой глиняный сосуд. Вслед за ним появился еще один, потом еще… Поработав 
заступом еще минут пять, он глубоко вздохнул:

— Все! Больше ничего нет!

При этих словах Гарриман поднялся и подошел к брату.

— А, идешь! — с издевкой пробормотал тот. — Не думай, что ты хоть что-нибудь 
получишь. Это все мое.

— Только