вам, мистер Шеттерхэнд…

Он увлекся и зашел слишком далеко. И вдруг с ужасом замолчал, сообразив, что 
дал маху. А по лицу молодого индейца скользнула улыбка.

— Не бойтесь! — сказал он. — Это не предательство. Я уже догадался, что брат 
нашего великого Виннету и лучший друг моего народа находится здесь.

Тут Душенька хлопнула в ладоши, воскликнув:

— Значит, они оба могут ехать?

— Могут, — ответил я, вздохнув. — Молодой Орел возьмет третьего жеребца. А 
Папперман получит трех мулов с палаткой. Он будет нашим мажордомо [26 - 
Мажордом (фр. majordome) — домоправитель, дворецкий.]. Его дело вести хозяйство 
и, разумеется, присматривать за женщиной!

Осчастливленный старый вестмен рассыпался в благодарностях. Индеец же оставался 
совершенно спокоен.

После еды мы прежде всего позаботились о палатке: собрали ее, пристегнули и со 
всеми принадлежностями перенесли в дом.

Вдруг Папперман указал рукой на улицу и закричал:

— Смотрите туда! Кто это там бежит?

— Мул, четвертый мул! — обрадованно воскликнула моя жена.

— Да! Он все же ускользнул от мошенников! Возвращается назад, к своим друзьям. 
Сейчас приведу его сюда.

Итак, мы увеличили тягловую силу и собрали вместе всех животных, украденных у 
Олд Шурхэнда.

Я снова отправился в город, чтобы купить Молодому Орлу ружье и револьвер — у 
него не было даже ножа. Потом я с большой неохотой продиктовал доброму 
Папперману письмо. Оно было адресовано Гарриману Ф. Энтерсу и гласило: «Я 
сдержал слово и явился сюда. Познакомился с вашими друзьями Корнером и Хоуи. И 
теперь мне придется отправиться значительно дальше, чем я собирался. Несмотря 
на это, наш договор остается в силе. Если я обнаружу в Вас честного человека, я 
отведу вас туда, куда вы так стремитесь попасть. Но только если вы будете 
честны!»

Написать такое письмо для Паппермана оказалось делом нешуточным. Он вспотел, 
как будто колол дрова. Из-за ошибок, помарок и клякс ему столько раз 
приходилось начинать заново, что он в конце концов в бешенстве завопил:

— Что за наказание! Лучше обратиться в прах, чем марать чернилами белую бумагу!

После всего происшедшего не имело смысла оставаться в Тринидаде. Нам предстояли 
куда более важные дела. Мы так и не сказали никому, кто мы на самом деле и куда 
направляемся.

Вечером того же длинного дня преследователи конокрадов вернулись домой ни с чем.
 А уже следующим утром мы покинули город. Несмотря на краткость пребывания в 
Тринидаде, оно оказалось для нас плодотворным. Нас стало четверо, а палатка и 
снаряжение позволяли нам совершить дальнее путешествие с гораздо большими 
удобствами, чем можно было ожидать. Моя жена, я и Молодой Орел скакали на белых 
пятнистых жеребцах, а довольный Папперман восседал на лучшем из мулов; на трех 
других мулов мы навьючили палатку и кожаный тюк индейца. Что там, внутри, мы 
пока не знали. Да и не спрашивали. Судя по весу, предмет был металлический и 
довольно ценный. Такой вывод мы сделали, видя, с какой осторожностью владелец 
обращался со своим грузом.

Дорога вела нас через горы Ратон, за хребтами которых покоилась великолепная 
долина Пургаторио, разделенная гигантскими скалами Спаниш-Пик.

Мы скакали навстречу величественным горам. Час за часом мы приближались к ним, 
пока не достигли их подножий, не уставая удивляться дивной красе природы, 
чудесам которой, похоже, не было конца. Моя жена раньше посмеивалась, когда я 
говорил, что красоты