очет помочь ему, а потому должна 
непременно все разведать, чтобы потом ее помощь оказалась действенной. Так и 
сегодня. Мы еще даже не добрались до костей поданной нам дряхлой курицы, а 
Молодой Орел уже сообщил Душеньке, что его оружие тоже украдено, что у него 
больше нет денег и что ему нужно на юг, — куда, он не сказал. Это произошло как 
бы само собой.

Потом она бросила на меня свой коронный взгляд, смысл которого я понял сразу: я 
должен пригласить его ехать с нами, ведь у нас три отличных жеребца. Пришлось 
задать индейцу несколько вопросов, после чего на его лице появилась радостная 
улыбка. Я спросил, кто он, хотя уже почти догадался.

— Апач, — ответил юноша. — И сейчас мне надо на Наггит-циль…

Говоря это, он смотрел не в глаза мне, а вниз, но чувствовалось, как напряженно 
он ждет ответа.

— Нам тоже, — бесстрастно заявил я, будто цель его путешествия меня не 
интересовала. А повернувшись к Папперману, спросил:

— Может, вы знаете Утес Дьявола, что находится здесь поблизости?

— Знаю, — кивнул вестмен. — Молодой Орел тоже его знает, поскольку говорил мне 
об этом еще тогда, четыре года назад. Вам нужно туда?

— Да.

— А я, значит, должен вас проводить?

— Если хотите.

— Что за вопрос?! Хочу ли я! У меня лишь одно-единственное условие…

— Какое?

— Боюсь даже заикнуться…

— Говорите не стесняясь! Старые друзья могут быть друг с другом откровенны!

— Даже если одного из них зовут Макшем Папперманом?

— Говорите без обиняков!

— Ладно! Стало быть, жребий брошен. Я провожу вас к Утесу Дьявола, если вы 
разрешите мне поехать с вами дальше.

— Разрешит, разрешит! — опередила меня вездесущая Душенька.

— Ого! — заметил я строго.

— Ого! — улыбнулась она. — Не давайте ему запугать вас, мистер Папперман. 
Вообще-то он охотно возьмет вас, весьма охотно! Я тоже. У него три лошади и три 
мула — больше, чем нам нужно. А самое главное, если он не хочет брать вас с 
собой, ему придется скакать одному, поскольку я останусь сидеть здесь и ни на 
шаг не сойду с этого места!

Глаза старого доброго вестмена увлажнились. Он протянул руку моей жене и 
заговорил:

— Благослови вас Бог, миссис Бартон! Как я вам благодарен! Он уже потому 
возьмет меня с собой, что я просто чувствую себя обязанным идти за вами в огонь 
и в воду!

— Но здесь ваш отель, — заметил я.

— Меня он больше не касается. Я беднее церковной мыши, да еще и стар. Если бы 
меня звали по-другому… В этом ведь причина всех моих несчастий. Возьмите меня с 
собой, прошу вас, возьмите! У меня еще есть порох в пороховницах, а малая 
толика моей оставшейся жизни должна принадлежат