нитом вороном жеребце Виннету и о рысаках дакота, которых 
сейчас уже не существует. Они ласкались, весело играли друг с другом, и любой, 
несомненно, счел бы их за братьев и сестер.

Вблизи палатки лежала куча одеял и других принадлежностей путешественника, 
среди них — около двух десятков седел, в том числе и дамские. Выходит, с этими 
шестью назойливыми молодыми людьми были женщины? И сколько вообще человек в 
этой компании, если одних седел двадцать? Скорее всего, я не ошибся: на простых 
уличных дебоширов они не слишком похожи, хотя и сошли с праведного пути. Они 
могли быть хуже хулиганов! Я достал из чемодана два револьвера, зарядил их и 
спрятал под жилет.

— Ради Бога! Что ты делаешь? — взмолилась Душенька.

— Ничего, что может вызвать твою тревогу, — успокоил ее я.

— Но ты будешь стрелять!

— Нет. А даже если и выстрелю, то не в человека.

— И все-таки! Давай лучше поужинаем здесь, наверху.

— Ты хочешь осрамить меня?

— Нет! — ответила она решительно. — Иди!

Мы спустились и без приветствия сели за свой стол. Наступила короткая пауза. 
Нас бесцеремонно осматривали и оценивали. После чего тихонько посовещались, — 
по всей вероятности, задумали какую-то выходку.

— Они художники, — пояснил Папперман, присаживаясь за наш стол. — Художники и 
скульпторы. Им надо на юг, к апачам, как они говорят!

— Вот как?! Что же они собираются там делать?

— Не знаю. Они мне ничего не сказали. Я понял лишь, что их туда пригласили. 
Завтра утром они уезжают. Молокососы! Ведут себя, будто у них ума палата! Вы 
слышали, о чем они спрашивали?

— Да.

— И что я им ответил — кто вы?

— Тоже.


— Я правильно сделал?

— Какая разница? Мне все равно, что думают обо мне эти люди.

— Они прямо-таки вышли из себя. Я предчувствую, что они сотворят какую-нибудь 
пакость.


— Пусть…

Едва я успел сказать это, как Хоуи встал и медленно направился к нам.

— Не связывайтесь! — предостерег Папперман.

— Наоборот, с удовольствием, — улыбнулся я. — Позвольте мне самому заняться ими 
и не вмешивайтесь!

Тут Хоуи приблизился, шутовски поклонился мне и спросил:

— Мистер Бартон, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — кивнул я.

— Вы дуете на гармошке?

— А почему нет? Охотно сыграю и для вас.

— А это миссис Бартон? — Он указал на Душеньку.

— Конечно, — ответил я, глядя ему прямо в глаза.

— Она играет на гитаре?

— Может, вы желаете услышать ее?

— Попозже. Сейчас нам нужно вот это.

Он рывком сдернул белую скатерть, унес и спокойно расстелил ее на своем столе.

— Какая наглость! Это же бесстыдство! — не выдержал Папперман и уставился на 
меня.

Душенька не проявила никаких эмоций.

— Спокойно! — тихо произнес я. — Мы терпеливо снесем все оскорбления.

Тут появился новый хозяин, чтобы обслужить нас. Сначала он принес тарелки и 
приборы. Едва он отвернулся, как Хоуи унес их к себе. Затем хозяин подал суп. И 
суповая миска тотчас же перекочевала к соседям. Они быстро ее опустошили и 
вернули нам. То же самое было проделано с остальными блюдами, в том числе и с 
фруктами. В конце концов перед нами оказалась груда грязных тарелок, блюдец и 
чашек. Все происходящее сопровождалось издевками и наглым ржанием.

— И ведь они не негры, не индейцы, а белые! — в смятении воскликнул Папперман.
 — Что скажете, сэр?

— Вероятно, очень скоро вы услышите, — ответил я, не спуская глаз с разудалой 
компании… — Когда эти «джентльмены» должны получить свои порции?

— Пожалуй, через часик. Моя старая кухарка уволилась, а новая хозяйка, которая 
сама г