уг вспомнил о 
своих обязанностях. Он поднялся и готов был давать сигнал стрелять.

Шако-Матто и Вагаре-Тей вытащили свои револьверы, взвели курки и предупредили, 
что мгновенно застрелят любого из моих противников, если только они совершат 
что-нибудь недозволенное.

— Начинать каждый из поединков только по взмаху моей руки! — объявил 
председатель комитета. — Итак, первый — Тусага Сарич, вождь капоте-юта. Он 
готов?

Названный вождь взвел курок и ответил:

— Готов. Только пусть теперь Олд Шеттерхэнд докажет, что одного-единственного 
жеста руки его скво достаточно, чтобы погубить любого из нас. Пусть она сделает 
это!

Я кивнул Душеньке. Та мгновенно вытащила «лекарство» моего первого противника 
из баула и ловко повесила его мне на шею, позаботившись о том, чтобы тщательно 
прикрыть сердце. Я повернулся к Хранителю Большого Лекарства и показал ему 
талисман.

— Я готов, — обратился я к своему врагу, не обращавшему никакого внимания на 
наши приготовления. — Можно начинать. Пусть стреляет Тусага-Сарич! Через минуту 
— я!


Вокруг воцарилась тишина. Каждый смотрел на меня, но никто пока не понял, в чем 
же дело.

— Время пришло — начинайте! — поторопил Тателла-Сата.

Тотчас раздалась команда председателя комитета. Но Тусага Сарич опустил ружье. 
Он первым понял, что произошло. Широко раскрытыми глазами, в которых застыл 
ужас, он неотрывно смотрел на мою грудь.

— Мое «лекарство»! Мое «лекарство»!

— Стреляй! — приказал я ему.

— В мое «лекарство»?! — завопил он. — Откуда оно у тебя? Кто его дал тебе?

— Не спрашивай, стреляй! — приказал я ему во второй раз.

Тут по толпе прошел громкий гул. Люди еще не поняли, в чем дело, но догадались, 
что я отнюдь не так беззащитен, как они полагали. Лица моих друзей посветлели. 
А голос Тателла-Саты зазвучал радостно:

— Почему Тусага Сарич не стреляет? И почему не подается команда для Олд 
Шеттерхэнда? Он должен ждать только минуту, не дольше! Итак, пусть Олд 
Шеттерхэнд возьмет ружье!

Я сделал это. Во второй раз прозвучала команда моему противнику, но он 
закричал:

— Я не могу стрелять! Не имею права! Кто прострелит свое «лекарство», тот 
погубит собственную вечную жизнь!

— Минута прошла! — констатировал Тателла-Сата.

Прозвучала команда для меня.

— Тусага Сарич отправится в Страну Вечной Охоты! — сказал я, направив ствол 
моего штуцера ему в грудь.

— Уфф! — проревел индеец, отпрыгнул в сторону и помчался прочь.

— Боже мой! — прошептала Душенька. — Теперь у меня отлегло от сердца Я верила в 
тебя, но все-таки боялась…

Смешно было видеть старого вождя улепетывающим с резвостью мальчишки, но никто 
не смеялся. По старому, до сих пор действующему закону прерий он теперь потерял 
честь, ибо при любых обстоятельствах должен был позволить мне выстрелить.

Моим следующим противником согласно жребию стал То-Кей-Хун. Выражение его лица 
просто невозможно описать. Я не стал тянуть время и долго держать его в 
неведении и попросил Душеньку повесить на место прежнего новое «лекарство», 
после чего произнес:

— Стреляет То-Кей-Хун, вождь ракурро-команчей! Я готов! Но что я вижу? У него 
сперло дыхание от страха?

Мои слова чуть не подбросили его вверх. Глаза команча яростно слезились.

— То-Кей-Хун готов? — спросил Тателла-Сата.

— Нет! Я не готов! — воскликнул тот, вскочил и, так же, как Тусага Сарич, 
быстро помчался прочь.

Становилось уже просто смешно.

— Очередь Киктахан Шонки, вождя сиу! — напомнил я.


Но тот крикнул:

— Олд Шеттерхэнд — шелудивый пес, подлец и мерзавец! Он крадет «лекарства»! Мое 
тоже у него?

— Да, — ответил я, а жена повеси