спомнил недавнюю сцену и стал догадываться, что оружие 
противника обращено против него самого.

— Конечно, — ответил он. — Достаточно ясно.

— Ну и?

— Вы хотите, чтобы мы удалились?

— Да.

— Когда?

— Сейчас! В противном случае могу помочь.

С этими словами я вытащил револьвер. Одновременно Папперман схватился за свой.

— Мы уже идем. Уходим! — быстро заверил агент. — Вон ведут мистера Пэпера. 
Надеюсь, страх не сковал его силы до такой степени, чтобы он не смог сесть на 
коня.

— Если такое с ним случится, я снова готов оказать помощь. Чья это шляпа висит 
там, на ветке?

— Мистера Пэпера.

— Тогда смотрите внимательно, что будет дальше.

Оки-Чин-Чу напоминал жалкую мокрую курицу, и сегодня можно было не ждать от 
него неприятностей. Он поспешил в блокгауз, но еще не успел скрыться в дверях, 
как я поднял револьвер и выстрелил в шляпу. Пэпер вздрогнул. Я указал на 
простреленный головной убор и заметил:

— Вот ваша шляпа! Теперь очередь любого, кто попытается арестовать меня. Даю 
мистеру Антонию Пэперу пять минут. Если он не уберется отсюда, то такая же дыра 
будет в его голове. Прощайте, мистер Ивнинг! Надеюсь, вы тоже поторопитесь 
покинуть это место.

В этот момент Папперман тоже поднял свой револьвер, прикрикнув:

— Пять минут, не больше! Потом пуля одному и пуля другому!

Тут мистер Оки-Чин-Ча подхватил продырявленную шляпу, нахлобучил ее на голову и 
помчался к своей лошади. А агент кинулся собирать все, что выложил из седельной 
сумки, в том числе и бутылку бренди, затем взял два ружья — Пэпер в испуге 
совсем забыл про свое. Не прошло и пяти минут, как оба ускакали прочь, ни разу 
не обернувшись.

По лицам команчей я бы не сказал, что они сильно огорчились по поводу 
происшедшего. Ничто не импонирует индейцам больше, чем мужество и сила. 
Последствия сказались тут же. Старший из них подошел к нам и спросил:

— Как я слышал, мои белые братья знают Олд Шурхэнда?

— Да, — ответил я.

— И Апаначку, нашего вождя?

— И его тоже. Я знаю и Янг Шурхэнда, и Янг Апаначку. Оба отца и оба сына 
считают меня своим другом.

— Они говорили тебе, что здесь должно произойти?

— Да. Они написали мне. Они пригласили меня к горе Виннету.

— Эти письма у вас с собой?

— Да.

— Я попрошу показать их.

Хотя я снова должен был открывать хорошо упакованный чемодан, я без колебаний 
направился к нему. Но Душенька опередила меня. Бывают моменты, когда она 
становится настоящей плутовкой. Именно такой момент наступил сейчас. Быстро 
открыв свой чемодан, она вынула четыре счета с расписками из отелей Лейпцига, 
Бремерхафена, Нью-Йорка и Олбани, протянула их команчам и сказала:

— Вот! От обоих отцов и обоих сыновей.

Старший из команчей с уважением взял бумаги. Он рассматривал их очень долго и 
тщательно с видом настоящего знатока, после чего повернулся к своим людям и 
объявил, подняв счета вверх:

— Верно. Это все правда. Вот письмо от Олд Шурхэнда, вот от Янг Шурхэнда, а вот 
от Апаначки и от его сына. В каждом из них написано, что эти бледнолицые — наши 
друзья и что они приедут к горе Виннету.

Его спутники, вероятно, хорошо знали, в чем ему можно было доверять, а в чем 
нет, — один из них спросил:

— Разве ты умеешь читать?

— Нет, — ответил он, — но я вижу и так. Хуг!

Он подал «письма» тому, кто задал вопрос. Тот так же обстоятельно осмотрел их, 
передал дальше и подвел итог:

— Я тоже вижу. Хуг!

Счета переходили из рук в руки, и каждый соглашался с мнением предыдущего. 
Потом индейцы верн