может быть, приятно и писать, но не принимайте все, что в них наплетено, за 
правду. Мне вас искренне жаль! Вождь апачей Виннету готов сразиться с тысячей 
чертей, и можете быть уверены, что он победит их. Олд Шеттерхэнд еще никогда не 
промахнулся, к тому же он одним ударом кулака размозжит голову любому 
краснокожему. Если кто-нибудь из них скажет мне, что собирается в Титон, я 
удивлюсь их смелости, но все же поверю, что они так и сделают. Но вы?! Где ваша 
лошадь?
— У меня ее нет.
Мое откровенное и, как ему показалось, наивное признание позабавило его еще 
больше.
— Ха-ха-ха! Он собрался в Титон без лошади! А вы часом не сошли с ума, сэр?
— По-моему, нет. Если мне понадобится лошадь, я ее куплю или поймаю.
— Где?
— Где будет удобнее.
— Вы хотите это сделать в одиночку?
— Попытаюсь.
— Вашей самоуверенности можно позавидовать, сэр. Я вижу, у вас на плече висит 
лассо, но бьюсь об заклад, что вы его и на старый пень не набросите, не то что 
на мустанга.
— Почему же?
— Хотите обижайтесь, хотите нет, но я скажу прямо: вы не способны на подвиги.
— С чего вы взяли?
— Да это же ясно, как день! Посмотрите на себя и на настоящего вестмена. На вас 
все новенькое, с иголочки: сапоги сверкают как зеркало, штаны из лосиной кожи 
еще не протерлись, на рубашке индейская вышивка! Шляпа обошлась вам не меньше 
чем в двадцать долларов, а нож и револьвер наверняка еще никому не причинили 
вреда. Вы стрелять-то умеете, сэр?
— Немножко. Когда-то я состоял членом Общества стрелков, а однажды даже выиграл 
состязание, — похвастался я с серьезным видом, кстати, нисколько не погрешив 
против истины.
— Боже, вы выиграли состязание! Какой успех! Вы стреляли в деревянную птицу и 
попали! Умоляю вас, немедленно возвращайтесь домой, не то вас ждет гибель.
— Поживем — увидим. Где теперь Олд Шеттерхэнд, о котором вы упомянули?
— Кто может знать, где он? Недавно я заехал на Фокс-Хет и встретил там Сан-Иэра.
 Наверняка о нем вам тоже приходилось слышать. Он долго путешествовал в 
обществе Олд Шеттерхэнда и сказал мне, что тот уехал то ли в Европу, то ли в 
Африку, в пустыню Сахару. Говорят, он часто ездит туда и сражается с местными 
краснокожими, которых почему-то зовут арабами. Его не зря прозвали Шеттерхэндом,
 одним ударом кулака он сбивает с ног любого верзилу. Посмотрите теперь на свои 
руки. Они белые и мягкие, сразу видно, что вы зарабатываете на жизнь тем, что 
мараете бумагу, и, кроме пера, не держали в руках другого оружия. Послушайтесь 
моего совета и возвращайтесь поскорее домой. Дикий Запад не для таких 
джентльменов, как вы.
Он предупредил меня и, считая, что выполнил свой долг, умолк, а я и не пытался 
возобновить разговор.
Поезд миновал станцию Шерман, снова наступил вечер. На рассвете мы проехали 
Ролинс. За ним простиралось пустынное плоскогорье, поросшее полынью. Оно 
неплодородно, лишено рек и каких бы то ни было водоемов и похоже на Сахару, но 
без единого оазиса. Однообразный угрюмый пейзаж подавляет человека.
Именно в таком негостеприимном и мрачном месте находится железнодорожная 
станция, которую назвали Горьким Ручьем, хотя никакого ручья там нет и в помине,
 а воду приходится возить в бочках за семьдесят миль. Возможно, когда-нибудь и 
здесь начнется настоящая кипучая жизнь, так как в недрах гор нашли 
неисчерпаемые запасы угля.
Вскоре мы миновали станции Карбон и Грин-Ривер. Теперь от Омахи нас отделяло 
восемьсот пятьдесят миль. Грустный пейзаж остался позади, появилась 
растительность, а холмы на горизонте приобрели яркие, сочные тона. Внезапно 
паровоз издал несколько частых и пронзительных гудков, какими машинист обычно 
предупреждает о приближающейся опасности. Заскрежетали тормоза, поезд 
остановился, и пассажиры высыпали из вагонов. Мы увидели жуткую картину. Вокруг 
валялись обгоревшие остовы вагонов, по-видимому, ночью бандиты сорвали рельсы, 
и поезд с рабочими и продовольствием на полном ходу свалился с высокой насыпи. 
Тут и там лежали обуглившиеся останки людей, то ли погибших при крушении поезда,
 то ли убитых грабителями, уничтожавшими свидетелей преступления.
К счастью, машинист заранее заметил опасность и успел затормозить, в противном 
случае и наш поезд полетел бы под откос. Паровоз остановился всего в нескольких 
метрах от того места, где обрывались рельсы.
Возбужденные страшной картиной крушения, люди бродили между обгоревших обломков,
 призывая кару господню на головы грабителей. Машинист собрал мужчин, и те 
принялись чинить железнодорожное полотно, благо в каждом американском поезде 
есть необходимые для такой работы инструменты и материалы. Тем временем я решил 
поискать следы грабителей. Местность была открытой, вокруг росла высокая трава, 
кое-где виднелись заросли кустарника. Сначала я отошел назад и осмотрелся. 
Бандиты могли прятаться только справа от дороги, там, где росли кусты.
Действительно, в трехстах шагах от места катастрофы я обнаружил смятую траву, 
там не так давно сидели люди. По их же следам я нашел укрытие, где они прятали 
лошадей. Пойдя дальше, я встретил у насыпи толстяка-попутчика, который делал то 
же, что и я, но по левую сторону от насыпи.
— Что вы тут делаете, сэр? — с удивлением спросил он меня.
— Пытаюсь подражать вестменам. Ищу следы бандитов.