вокруг его живота была обмотана старая вылинявшая шаль, из-за которой торчали 
древний кавалерийский пистолет и охотничий нож. Там же висели мешочек с пулями 
и кисет с табаком, крохотное зеркальце, оплетенная рогожей манерка и четыре 
патентованные подковы, которые можно быстро привинтить к копытам лошади 
шурупами. Под мышкой он держал холщовый сверток — позже я узнал, что мой 
попутчик возил в нем бритвенные принадлежности, совершенно ненужные, на мой 
взгляд, в прерии. Однако самым необыкновенным в облике незнакомца была его 
физиономия. Гладко выбритая, она сияла и лоснилась, словно ее владелец только 
что вышел от парикмахера. Толстые отвислые щеки почти полностью скрывали 
нос-пуговку, карие живые глаза заплыли жиром. Когда он открывал рот, из-за 
толстых губ выглядывали два ряда столь ослепительно белых зубов, что я 
засомневался в их естественном происхождении. На левой щеке пристроилась 
бородавка, придававшая лицу смешное выражение.
Незнакомца, однако, ничуть не смущал его внешний вид. Он уселся напротив меня, 
зажав между жирных ног ружье, как две капли воды похожее на рухлядь моего 
старого друга Сэма Хокенса, бросил мне: «Добрый день» — и уставился в окно. Я 
его совершенно не интересовал, только час спустя он спросил у меня разрешения 
выкурить трубку. Меня его просьба несколько удивила, так как настоящим 
вестменам и в голову не приходит, что их поведение может кому-нибудь мешать или 
не нравиться.
— Курите сколько угодно, сэр, — ответил я. — И я заодно покурю с вами. Не 
хотите ли попробовать мою сигару?
— Спасибо, сэр, но я предпочитаю трубку, — отказался он. — Сигара для меня 
слишком большая роскошь.
Короткая прокуренная трубка с обгрызенным чубуком висела у него на шее на 
шнурке. Когда он набил ее табаком, я предложил ему спичку, но он отрицательно 
покачал головой и вытащил из кармана полушубка пункс — трапперскую «зажигалку», 
в которой от трения воспламеняется древесная труха.
— В прерии спички ни на что не годятся, — заметил он. — Все эти новомодные 
штучки гроша ломаного не стоят.
Мы снова замолчали. Коротышка курил зелье, по запаху больше похоже на листья 
грецкого ореха, чем на табак, а все его внимание поглощали просторы за окном 
вагона. Так мы доехали до станции у слияния рек Норт-Платт и Саут-Платт. Там он 
вышел, прошел к первому вагону, в котором везли животных, и заглянул туда. 
Вероятно, у него там была лошадь.
Вернувшись на свое место напротив меня, он молча просидел до обеда и, только 
когда поезд остановился в Шайенне, у подножья Блек-Хиллс, спросил:
— Вы не выходите здесь, сэр, чтобы пересесть на поезд, идущий в Колорадо через 
Денвер?
Настала моя очередь отрицательно покачать головой.
— Ну, что же, в таком случае мы остаемся попутчиками.
— Далеко ли вы едете? — спросил я.
— Как вам сказать? И да, и нет. Как захочется и как получится. А вы?
— Я еду в Огден.
— Ах, вот оно что! Вам захотелось посмотреть город мормонов?
— Сначала посмотрю город, а потом отправлюсь в горы Титон и Виндривер.
Толстяк недоуменно поглядел на меня.
— В горы? Да, в смелости вам не откажешь. Надеюсь, вы едете туда не один?
— Один.
Мой ответ развеселил его, и он принялся буравить меня своими крохотными 
глазками.
— Один? В горы Титон? Туда, где бродят индейцы-сиу и серые медведи? А вам 
когда-нибудь о них приходилось слышать?
— Не так уж много, но кое-что я о них слышал.
— Могу я вас спросить, сэр, кто вы такой?
— Я пишу книги.
Он не выдержал и громко расхохотался. Когда-то Сан-Иэр точно так же хохотал, 
услышав, что писатель собирается посетить Скалистые горы, к тому же в одиночку.
— Достойное занятие! — громко смеялся мой спутник. — Небось вознамерились 
написать книгу о горах Титон?
— А почем у бы и нет?
— А вам когда-нибудь приходилось читать книгу с хорошим описанием индейца или 
медведя?
— Разумеется, — ответил я без улыбки.
— И вам кажется, что вы тоже сможете поразить читателей таким же описанием?
— Думаю, что смогу.
— И у вас наверняка имеется упакованное в чехол ружье?
— А разве можно отправляться в такое путешествие без ружья?
— Послушайтесь доброго совета, сэр. Выходите из поезда, пока он не тронулся, и 
возвращайтесь домой. Вы, правда, выглядите неплохо, и силы вам не занимать, 
однако я сомневаюсь, что вы сумеете подстрелить белку, не говоря уж о медведе. 
Книги помутили ваш разум. Да от одного взгляда на дикую кошку вы упадете 
замертво, а мне жаль вашей молодой жизни. Вы читали Купера?
— Да, и с большим удовольствием.
— Так я и думал. К тому же вы, наверное, наслушались рассказов про Виннету, Олд 
Шеттерхэнда, Длинного Галлера и других известных вестменов.
— О, я очень много слышал о них, — скромно ответил я.
Толстяк откровенно веселился, не подозревая, что меня наша беседа забавляет не 
меньше, чем его.
— Книги, — поучал он меня, — опаснее всякой заразы. Читать их, конечно, приятно,