ценой сохранить собственную жизнь и свободу, чтобы попытаться тем или иным 
способом выручить товарищей.
Не теряя времени, я отвязал мустанга, взял его под уздцы и стал карабкаться 
вверх по крутой тропинке, ведущей в горы. Спасать что-либо еще не имело смысла: 
индейцы, прежде чем напасть на врага, все хорошенько высматривают, наверняка 
они видели, как я ушел к лошадям, а это значило, что через несколько минут за 
мной пошлют погоню.
Камни осыпались под моими ногами и копытами мустанга, пока мы медленно, с 
большим трудом взбирались вверх по крутому горному склону. Наверху, к счастью, 
лес кончился, я прыгнул в седло и погнал коня вдоль горного хребта так, словно 
за мной гналась тысяча чертей и от моей скорости зависело спасение души. Не 
останавливаясь, я проехал насквозь две долины и даже не пытался заметать следы 
— краснокожие все равно обнаружили бы их, а я потерял бы драгоценное время.
Через несколько часов скачки я подъехал к реке с каменистым руслом и направил 
мустанга в воду. На камнях, омываемых горным потоком, не остается следов, 
поэтому я долго двигался вверх по течению, затем выбрался на берег, обмотал 
копыта мустанга тряпьем и кружным путем вернулся к долине, откуда и начал свое 
бегство.
Солнце уже скрывалось за вершинами, когда я добрался до хребта, за которым 
простиралась злополучная долина. Соваться туда в темноте было нельзя, и я 
поискал в лесу сухое укромное место, пригодное для ночлега. От долгой скачки с 
«обувью» на копытах мой конь совсем обезножел и сразу же лег на землю, даже не 
притронувшись к сочной траве, в изобилии росшей вокруг.
Как круто изменились обстоятельства! Однако предаваться унынию было некогда, 
следовало действовать.
Едва встало солнце, как я, привязав коня в лесной чаще, пешком направился к 
месту вчерашнего сражения. Я осознавал, что предпринимаю опасное дело, но иного 
выхода у меня не было, поскольку я хотел помочь друзьям. Я так осторожно полз к 
вершине хребта, что мне понадобилось часа два на дорогу, которую пеший путник 
преодолел бы за десять минут. В долину я спускался еще осторожней и медленней.
Остановившись отдохнуть и осмотреться под старым огромным дубом, я вдруг 
услышал чей-то тихий свист.
Я огляделся — никого не видно.
Свист повторился.
На этот раз мне показалось, что звук доносится сверху. Я запрокинул голову, но, 
как ни напрягал зрение, не заметил в ветвях никого.
— Масса Чарли! — услышал я свистящий шепот.
Ах, вот оно что! Вверху, под самой кроной, чернело дупло, из которого 
выглядывало черное добродушное лицо Боба.
— Подождите, масса, Боб сейчас спустится к вам!
С тихим шелестом раздвинулись окружающие дуб кусты орешника, и негр предстал 
передо мной.
— Заходите, масса Чарли. Ни один индеец не найдет здесь умного Боба и массу.
Внизу, у корней, дуб треснул, и через эту трещину мы забрались внутрь сгнившего 
изнутри ствола.
— Как ты нашел это замечательное укрытие? — удивленно спросил я.
— Боб бежал и увидел зверя. Зверь залез в дерево и выглянул оттуда. Боб умный, 
он поступил так же.
— Ты прав, Боб, в уме тебе не откажешь. А что это был за зверь?
— Боб не знает, как его зовут. Зверь был небольшой, с хвостом и черными пятнами 
вокруг глаз.
По-видимому, негра к дуплу привел енот.
— А когда ты нашел дупло?
— Как только индейцы прийти — Боб побежать и спрятаться здесь.
— Так ты что — сидишь здесь со вчерашнего дня? Тогда рассказывай немедленно, 
что тебе удалось увидеть и услышать.
— Много-много краснокожих.
— И больше ничего?
— Разве массе Чарли этого мало?
— Они проходили здесь?
— Проходили, но не заметили Боба. Потом стемнело, и они развели костер и жарили 
окорок медведя, которого убил масса Чарли. Они съели нашего медведя, масса!
Негодование простодушного негра было вполне справедливым и понятным, но меня в 
ту минуту волновала судьба наших товарищей, а не медвежьей туши.
— Что было потом, Боб?
— Потом наступило утро, и индейцы ушли.
— Куда?
— Боб не знает, потому что не мог идти за ними. Но он видел через окошко, как 
они уходили и вели с собой массу Виннету, массу Сэма и массу Бернарда. У них на 
руках и ногах было много-много веревок.
— Рассказывай все, Боб, не тяни.
— А потом индейцы бегать по лесу и искать Боба, но он умный и хитрый, поэтому 
они не найти Боба.
— Сколько краснокожих осталось в долине?
— Боб не знает, сколько их, но знает, где они сидят. Там, возле медведя. Боб 
видеть их через окошко.
Упираясь руками и ногами в стенки полого ствола, я вскарабкался к дуплу, 
которое Боб называл окошком, и выглянул наружу. Оттуда как на ладони был виден 
противоположный склон долины. Под буком, на котором спасался от медведя Боб, 
сидел на корточках индеец. По-видимому, команчи, прежде чем уйти, оставили в