— Что он делал?
— Грабил путников в пустыне.
— Убил ли он кого-нибудь из друзей моих белых братьев?
— Нет.
— В таком случае пусть мои братья решают сердцем, а не оружием. Виннету 
возвращает свободу этому человеку, но если он вернется к стервятникам пустыни, 
его ждет смерть.
Все без колебаний согласились с решением Виннету. Я взял ружье и нож Фреда 
Моргана и протянул их Хоблину со словами:
— Возьмите это оружие. Вы свободны.
— Благодарю вас, сэр! — воскликнул Хоблин, счастливый от того, что ему 
сохранили жизнь. — Я выполню все ваши условия.
Выражение его лица говорило, что он искренне собирается сдержать свое слово.
— Кто этот бледнолицый? — продолжал Виннету.
— Он был главарем шайки грабителей.
— Он умрет. Белые братья согласны с моим решением?
Никто не возразил.
— А как зовут того человека?
— Санчес.
— Такое имя обычно берут себе разбойники с Юга. Кем он был?
— Он стейкмен из Льяно-Эстакадо.
— Что его привело сюда?
— Он хотел ограбить своих же сообщников. У него две души и два языка. Пусть он 
тоже умрет.
И на этот раз никто не встал на защиту мерзавца.
— Но они не погибнут от руки честного воина, — продолжал Виннету. — Их убьет 
человек, подобный им самим. Как имя молодого бледнолицего?
— Патрик.
— Снимите с него ремни, и пусть он бросит осужденных в воду — никакое оружие не 
должно коснуться их тела, они должны умереть позорной смертью.
Боб развязал Патрика, и тот исполнил приказ с готовностью отпетого негодяя. Он 
знал, что ему не жить, и, видимо, поэтому угодливо, с каким-то злорадным 
подобострастием расправился с бывшими своими товарищами, Я отвернулся, чтобы не 
видеть казни этих двоих, хотя они и получили по заслугам. Раздались два глухих 
всплеска, и крепко связанные по рукам и ногам капитан и Санчес пошли ко дну.
Приведя приговор в исполнение, Патрик безропотно позволил снова связать себя.
— Кто эти двое бледнолицых? — спросил Виннету.
— Отец и сын.
— Какие преступления они совершили?
— Я обвиняю их в убийстве моей жены и сына, — первым отозвался Сэм.
— Я обвиняю старшего из них в убийстве моего отца, — произнес Бернард.
— Я обвиняю его в нападении на поезд, а младшего — в попытке убить меня и 
остальных моих товарищей в пустыне Льяно-Эстакадо, — заключил я. — Они вдвоем 
пролили немало крови и совершили много злодеяний — даже того, что мы знаем, с 
избытком хватит, чтобы осудить их на смерть.
— Мой брат прав: достаточно того, что мы знаем. Пусть черный муж убьет их.
— Ну, уж нет! — воскликнул Сэм. — Я не согласен! Столько лет я искал их. Они 
причинили мне больше зла, чем другим, и жизнь их принадлежит мне. На прикладе 
моего ружья не хватает двух отметин! Когда они наконец ответят за свое 
злодеяние, Сан-Иэр обретет покой и вместе со своей Тони найдет последний приют 
в одном из горных ущелий или на просторах прерии, где белеют кости тысяч 
охотников.
— Мой белый брат справедлив, он требует то, что принадлежит ему по праву. Пусть 
Сан-Иэр возьмет убийц — он вправе поступить с ними по своему усмотрению.
— Сэм, — произнес я тихо, наклоняясь к старому вестмену, чтобы никто другой не 
услышал моих слов, — не запятнай себя кровью убийц.
Охотник смотрел в землю и молчал. Пока он раздумывал, я вместе с Бернардом 
отошел к лошади Фреда Моргана и заглянул в седельную кобуру. Там лежало всего 
лишь несколько жемчужин, в которых Бернард тотчас же признал свою собственность.
 Затем мы обыскали убийцу ювелира и нашли за подкладкой его кожаной куртки 
пакет с деньгами. Сомнений не было — то были деньги, отнятые им у Холферта.
Внезапно с того места, где стояли наши лошади, донеслось еле слышное тревожное 
фырканье. Обеспокоенный поведением коня, я подошел к нему и увидел, что он, 
бешено кося глазами, грызет удила и пытается разорвать путы, стягивающие его 
передние ноги. Поблизости рыскал дикий зверь или, хуже того, индейцы. Я сразу 
же громко крикнул, стараясь предупредить друзей, но они не услышали меня — 
воздух содрогнулся от дикого пронзительного воя.
Я выглянул из-за густых ветвей и увидел жуткую картину: долину затопило 
множество мускулистых бронзовых тел. Трое команчей прижимали к земле Сэма, в то 
время как четвертый вязал его. Несколько лассо затянулись на теле Виннету, и 
враги уже волокли его по земле. Хоблин лежал с размозженным черепом, а Бернарда 
и вовсе не было видно за стеной краснокожих.
Команчи-ракуррои действительно шли по следам капитана и Санчеса и сумели 
застать нас врасплох. Что я мог сделать? Броситься на помощь друзьям? Это было 
бы чистым безумием. Нечего и думать победить в рукопашной схватке три сотни 
молодых и сильных воинов. Открыть огонь из своего укрытия? Я без труда мог 
убить дюжину-другую краснокожих, но остальные окружили бы меня и пленили.
Хоблин был убит, но Виннету и другие мои друзья оставались еще живы. Зная 
обычаи команчей, я был уверен, что они уведут пленников в свои стойбища, чтобы 
поставить у столбов пыток и насладиться их страданиями. Я должен был любой