спину коня, краснокожие воины очень ловко перебрасывают свое тело с одной 
стороны на другую и используют коня как щит, умудряясь при этом послать во 
врага стрелу или пулю. В искусстве верховой езды им нет равных, словно они всю 
жизнь выступали в цирке. Даже если в бешеной скачке ослабнет подпруга и 
свалится седло, то есть попона, заменяющая его, всаднику не грозит падение. Его 
ноги, обутые в мокасины из оленьей кожи шерстью наружу, буквально прилипают к 
лошадиной спине. Ошейник, висящий у основания гривы, настолько свободен, что в 
него можно просунуть руку до плеча, и тогда краснокожие, свесившись набок, 
могут пустить стрелу из-под конской шеи или даже из-под брюха. Благодаря 
длительным упражнениям они не знают промаха.
Наше внимание было приковано к военным играм краснокожих, и я всего лишь один 
раз случайно бросил взгляд назад — к счастью, как нельзя более вовремя. Двое 
всадников, вглядываясь в следы команчей, медленно спускались к берегу на опушке 
леса.
— Джентльмены! К нам едут незваные гости, — предостерег я товарищей.
Все посмотрели назад, а Хоблин воскликнул:
— Да ведь это капитан с Санчесом!
— В лес! Все в лес, а мы с Виннету заметем следы.
Через мгновение все наши спутники уже спрятались в густых зарослях, а мы с 
Виннету остались у опушки, чтобы следить за так внезапно свалившимися на наши 
головы разбойниками. Они уже поравнялись с нами и, скорее всего, проследовали 
бы дальше, не раздайся в ту же минуту боевой клич команчей, ужасающий, свирепый,
 больше похожий на вой диких зверей. Оба всадника замерли на месте, осторожно 
выглянули из-за поворота тропы, а затем отступили назад и остановились там, где 
раньше находились мы. Мы с Виннету было поползли к нашим спутникам, но тут мне 
пришла в голову одна мысль, которую я решил немедленно осуществить.
Там, где стояли капитан и его сообщник, высился огромный старый клен, вокруг 
которого стеной поднималась молодая поросль. Мне удалось незаметно приблизиться 
к разбойникам и подслушать их беседу.
— Это команчи, — говорил капитан. — Они нам не страшны, но прежде следует 
выяснить, кто те белые, с которыми сидят их вожди.
— На таком расстоянии невозможно рассмотреть их лица, — отвечал тот, кого 
Хоблин назвал Санчесом.
— Мы узнаем их по одежде. Одного из них я вижу впервые, а второго заслоняет 
вождь.
— Капитан, посмотрите на ту соловую лошадь, что стоит рядом с конями вождей. 
Что вы о ней скажете?
— Черт возьми! Да ведь это лошадь нашего лейтенанта.
— И мне так показалось. Значит, один из них — Патрик.
— Вон он выглянул из-за вождя, я узнаю его клетчатую рубаху. Что будем делать, 
Санчес?
— Если бы я знал ваши намерения, то, может быть, что-нибудь и придумал бы.
— Ну что же, днем раньше или днем позже мне все равно бы пришлось открыться 
тебе. Я знал, что среди нас есть несколько человек, которым нельзя доверять, 
поэтому не хотел держать главные сокровища в лагере. Подальше положишь — 
поближе возьмешь, ха-ха! Поэтому я зарыл их неподалеку отсюда, и то место знают 
только двое — я и лейтенант. Он хотел встретиться с отцом, но назначил ему 
встречу не в нашем лагере, а на Пекос. Мне это показалось подозрительным, а 
когда он после нашей последней вылазки на Льяно-Эстакадо, не заезжая в лагерь, 
отправился прямо сюда, я убедился, что он собирается самым подлым образом 
обворовать нас и завладеть нашими сокровищами. Индейцев он встретил случайно — 
в этом нет сомнений, но что теперь делать? Подъехать к ним прямо сейчас и сразу 
же пристрелить за предательство или понаблюдать за ним и прихватить на горячем?
— Последняя мысль более дельная, капитан. Если мы подойдем к нему прямо сейчас 
и обвиним в воровстве и предательстве, он отопрется и скажет, что приехал сюда 
только для встречи с отцом. А потом станет втрое осторожнее, и мы не сможем 
схватить его за руку. Нас двое, их тоже двое. А индейцам доверять не стоит, так 
что неизвестно, чья возьмет.
Я прекрасно понял замысел Санчеса: он из кожи вон лез, чтобы отговорить 
капитана от мысли расправиться с Патриком на месте и пройти с ним в долину — 
узнать, где спрятаны сокровища.
— Ты прав. Ракуррои вступили на тропу войны и останутся здесь не более чем на 
час. Потом они поедут своей дорогой, а Патрик бросится к тайнику, но мы не 
позволим ему взять то, что принадлежит нам, если… если только сокровища все еще 
там.
— Если сокровища все еще там? Но кто может добраться до них, если лишь вы двое 
знаете, где тайник?
— Сан-Иэр и Олд Шеттерхэнд перехитрили нас. Они обвели нас вокруг пальца, как 
мальчишек.
— Но как они могли проникнуть в тайну?
— Очень просто. Я собирался послать вслед за лейтенантом Хоблина и был 
настолько неосторожен, что кое-что ему объяснил. Вильямс убит, а Хоблин исчез, 
поэтому я подозреваю, что он присоединился к вестменам, чтобы спасти 
собственную шкуру.
— Капитан, а не лучше ли нам обратиться за помощью к команчам?
— И открыть им нашу тайну, чтобы они сняли с нас скальпы и захватили наши 
сокровища? Давай не будем торопиться, у нас еще есть время все хорошенько 
обмозговать. Смотри, индейцы сели перекусить. Тащи-ка сюда вяленое мясо, а то у 
меня тоже брюхо от голода подвело.
Санчес повиновался и пошел за провизией к лошадям, а мне пришлось поспешить