назад, чтобы остаться незамеченным.
Присоединившись к моим товарищам, я пересказал им все, что сумел услышать.
— А где же те трое, что поехали с лейтенантом грабить купцов? — спросил Сэм. — 
Насколько я помню, один из них должен был остаться с Патриком.
— Нет, об этом они не сказали ни слова. Возможно, Патрик разделался со своим 
сообщником, чтобы развязать себе руки. Но что нам теперь делать с капитаном и 
Санчесом?
— Они нам не помеха, Чарли, пусть едут дальше.
Но тут вмешался Виннету и сказал, покачивая головой:
— Пусть мои белые братья не забывают, что у них на голове только один скальп.
— И кто же осмелится снять его с моей головы? — спросил Сэм.
— Ракуррои — мои враги, но они смелые воины.
— Ну, им это не удастся. Они выступили в поход и скоро уберутся отсюда.
— Мой белый брат — отважный воин, но ему неизвестны пути команчей. Они идут на 
могилу своего вождя. Команчи-ракуррои каждый год навещают могилу в день гибели 
вождя. Он пал от руки вождя апачей Виннету.
Теперь я понял, почему Виннету следил за этим отрядом.
— Это не имеет значения, — сказал Сэм. — Если у них такие важные дела, то к 
чему им вмешиваться в чужие ссоры?
— Мне тоже не хочется зря проливать кровь, — высказался я.
— Мои белые братья поступят так, как посчитают нужным, — ответил апач, — но 
пусть помнят, что тот, кто щадит врага и убийцу, платит за это собственной 
кровью. Я все сказал! Хау!
Мне было неловко из-за того, что я не согласился с мнением Виннету, хотя в 
глубине души и признавал его правоту. Но в тот день уже пролилась кровь, и я 
внутренне противился мысли о том, что кровопролитие может повториться. К чему 
проливать кровь, пусть это даже кровь убийц и негодяев, если нет необходимости 
защищать свою жизнь?
Я все еще раздумывал, когда в лагере команчей послышались крики, 
свидетельствовавшие о том, что там произошло нечто в высшей степени неожиданное 
и необычное. Капитан и Санчес также встревожились и помчались к повороту 
тропинки. Я со всеми предосторожностями пополз к опушке и выглянул. То, что я 
увидел, встревожило меня, да так, что я чуть было не вскочил на ноги. Команчи 
столпились на берегу реки и, толкаясь, рассматривали что-то в реке. Спустя 
несколько минут они обступили вождей и обоих белых, а затем внезапно вскочили 
на лошадей и тронулись в путь.
— Что там случилось? — спросил Бернард, когда я вернулся.
— По-моему, течение принесло к ним труп Хольферта.
Виннету внимательно слушал, понимая, что наше присутствие больше не удержать в 
тайне, если только я действительно правильно угадал причину переполоха в лагере 
команчей-ракуррои.
— Мой белый брат уверен, что тело мертвого человека может проплыть так 
далеко? — спросил он.
— Думаю, что да. Река здесь глубокая, течение быстрое.
Не проронив ни слова, апач встал и исчез между деревьями. Наверняка он решил 
выйти к реке выше по течению, так чтобы команчи не могли его заметить, а потом 
поплыть под водой вдогонку за тем предметом, который так взволновал краснокожих.

Виннету предпринял весьма опасное дело. Несмотря на то, что он был прекрасным 
пловцом, ему все же пришлось бы время от времени подниматься на поверхность, 
чтобы глотнуть свежего воздуха. Капитан и Санчес могли с той же целью пойти к 
реке и заметить его. К тому же нельзя было исключить, что команчи только 
притворились, что уезжают, а сами спрятались в лесу и выслали к реке 
разведчиков: там, где появляется труп с огнестрельной раной, должен появиться и 
тот, кто эту рану нанес. Как во время войны нельзя оставлять у себя в тылу 
незанятую или хотя бы неосажденную крепость, так и на Диком Западе опасно 
позволять, чтобы вооруженный человек разгуливал поблизости, особенно если не 
знаешь его намерений.
Вождю апачей предстояло проплыть по реке около полумили, на что требовалось не 
более тридцати минут. Но не прошло и четверти часа, как капитан с Санчесом тоже 
тронулись в путь, а мы никак не могли им воспрепятствовать.
Дурные предчувствия не обманули меня: разбойники подъехали к тому месту, где 
раньше лагерем стояли индейцы-ракуррои, спешились и подошли к воде. Наверняка у 
Виннету из оружия был с собой только нож. Обстоятельства требовали моего 
вмешательства.
— Останьтесь здесь! — приказал я спутникам, а сам поспешил сквозь густые 
заросли вдоль опушки леса, подыскивая место, откуда пулей можно было бы 
поразить стоящих на берегу разбойников. Однако не успел я выбраться из леса, 
как капитан вскинул ружье и выстрелил в воду. Только необыкновенная ловкость 
спасла Виннету. Он нырнул, и через мгновение появился на поверхности у самого 
берега, выпрыгнул из воды и бросился на капитана. В то же мгновение Санчес 
поднял ружье. Я не мог стрелять — не потому, что хотел сохранить жизнь негодяю. 
На таком расстоянии, когда противники живыми молниями мечутся в рукопашной 
схватке, слишком легко попасть не во врага, а в друга. Тем временем Виннету 
одним прыжком оказался возле Санчеса и в то самое мгновение, когда разбойник 
спустил курок, апач выбил ружье из его рук.
Вооруженные ножами капитан и Санчес наседали на Виннету с двух сторон, а он 
ловко отбивался от них прикладом отнятого ружья. Ему было не впервой сражаться 
с двумя, а то и с большим числом противников, поэтому я был спокоен за исход 
схватки, но вдруг раздался вой команчей. Услышав выстрелы, они поспешили назад.