На территории Техаса, Нью-Мексико и Аризоны, там, где притоки Рио-Гранде 
стекают с хребтов и отрогов гор Сьерра-де-лос-Органос, Гуадалупе и Рианка, 
раскинулась огромная дикая страна. Беспорядочные нагромождения скал, глубокие 
ущелья с отвесными стенами, покрытые девственными лесами долины сохраняют столь 
первозданный вид, словно с того дня, когда Господь сотворил землю, были напрочь 
отрезаны от внешнего мира.
Ветер подхватывает цветочную пыльцу и семена и перебрасывает их через горные 
хребты и пики, благодаря чему в долинах и на лугах буйствует растительность. 
Черные и бурые медведи блуждают там, нагуливая жир перед холодной зимой, 
которую проводят в укромных берлогах. Стада бизонов в несколько сот голов с 
топотом протискиваются сквозь узкие проходы и кочуют в поисках новых пастбищ. 
Здесь же время от времени появляются белые и меднокожие действующие лица, по 
дикости не уступающие окрестностям, и когда они исчезают — никто не знает, что 
с ними произошло, так как каменные исполины молчат, молчит и первозданный лес, 
а человек до сих пор не понимает языка зверей.
Кто отважится ступить сюда? Иногда забредает отчаянный охотник, полагающийся 
только на себя самого и на свое ружье, иногда здесь находит убежище беглец, 
скрывающийся от людского возмездия за свои преступления, крадется индеец, 
вышедший на тропу войны против всего мира, потому что весь мир — и белых, и 
краснокожих — объявил его вне закона. Здесь из-за кустов может внезапно 
показаться меховая шапка траппера, широкополое сомбреро мексиканца или похожая 
на шлем, завязанная узлом на макушке черная грива индейца.
Что здесь понадобилось каждому из них, что привело в эти недоступные места? 
Ответ всегда один — вражда с людьми и борьба за существование. Однако выжить 
здесь так трудно, что иногда кажется: жизнь не стоит тех усилий, которые 
приходится тратить, чтобы ее сохранить.
Внизу по равнине проходит граница между владениями апачей и команчей, там 
вершатся героические дела, о которых история умалчивает. Иногда после 
кровопролитного сражения не один побежденный — целые их отряды вынуждены искать 
спасения в этих недоступных горах, где ждет их новое сражение не на жизнь, а на 
смерть — на этот раз с силами природы, победить которые значительно труднее, 
чем противников из плоти и крови.
Река Пекос зарождается в горах Сан-Хуан и вначале течет к юго-востоку, а затем, 
пробившись через Сьерра-Бланка, сворачивает прямо на юг. Миновав горы, река 
описывает огромную дугу в западном направлении; справа и слева от нее высятся 
горные отроги, но вдоль берегов тянется где широкая, а где поуже полоса прерии, 
приметная издали по высокой траве. Зеленые леса словно стекают со склонов в 
пойму реки.
Трудно найти более опасное место. Горы стоят такой сплошной стеной, что щель 
или каньон здесь редкость, и поэтому тот, кто не хочет встретиться с врагом, 
никак не может обойти его стороной. Конечно, можно бросить лошадь и, рискуя 
сломать себе шею, найти убежище в отвесных скалах, но человека без лошади ждет 
в этих краях верная гибель…
Итак, мы ехали по долине Пекос. Я бывал там и раньше, но тогда я путешествовал 
в компании многочисленных и опытных воинов племени апачей. Теперь же нас было 
всего четверо, к тому же нам приходилось не спускать глаз с пленника, которому, 
хотя он и слушался беспрекословно, доверять все равно было нельзя. Я хорошо 
знаю людей, опустившихся до грабежа и разбоя, и оттого не тороплюсь принимать 
за чистую монету их притворное раскаяние.
Была середина августа, солнце скрывалось за высокими горами сразу после полудня,
 и мы постоянно мерзли. Холод изнурял нас, тело коченело, мы зябко кутались в 
одеяла. В течение дня Хоблин ехал между нами, а на ночь мы его связывали. 
Стейкмен собственной жизнью ручался за достоверность своих слов. Однажды, когда 
время близилось к полудню, Бернард Маршалл спросил меня:
— Далеко ли еще до Скеттл-Пик и Хэд-Пик?
— Мы могли бы уже завтра быть там. Но Хоблин утверждает, что долина с тайником 
находится правее.
— А не лучше ли сначала поехать в горы и отыскать там Фреда Моргана?
— Отыскать его в горах не так-то просто. К тому же негодяй опытен и может 
заметить нас. Патрик опережает нас всего на несколько часов, и мы скорее 
нагоним его, чем отца.
— Стойте! — воскликнул вдруг ехавший во главе отряда Сэм. — Видите вот эту 
лежащую на земле ветку? Похоже, кто-то проехал здесь, и совсем недавно.
Мы подъехали поближе и спешились. Сэм поднял ветку, повертел ее в руках и 
протянул мне.
— Погляди на нее, Чарли.
— Готов поклясться, что ее сломали не более часа назад.
— Можешь не клясться, Чарли, я тебе верю, потому что и сам так думаю.
Я внимательно осмотрел землю.
— Здесь прошли двое белых. Смотри.
В кармане у меня лежали две палочки, вырезанные по длине следа тех, кого мы 
преследовали. Я достал их и приложил к отпечаткам, видневшимся в траве.
— Это они, мерка подходит к следам. Дальше ехать нельзя, Сэм.
— Ты прав. Патрик не должен заметить, что кто-то идет за ним по пятам. Но если 
уж негодяи сошли здесь с лошадей — сделали они это не без умысла. Видишь: вон 
там стояли их лошади и копытами разрыли песок. А человеческие следы ведут 
дальше в лес. Пойдем посмотрим, почему Патрика потянуло на лесные прогулки.
Мы приказали остальным ждать нас на опушке, а сами пошли по следу. Пройдя 
несколько шагов, вдруг остановились: кочки мха под вековой сосной были срезаны 
рукой человека. Мы подняли их.