— И сегодня они думают только о том, как бы обмануть нас и согнать нас с земель,
 которыми всегда владели наши предки. Если им не удается добиться своего 
хитростью, они применяют силу.
Последовало новое молчание.
— Краснокожий муж встречает белого и совершенно уверен в том, что перед ним его 
смертельный враг. Разве есть среди бледнолицых люди, которые не желали бы нам 
зла?
Теперь я догадался, куда клонил старик. Дело было во мне. Когда я и на этот раз 
не ответил ему, он спросил меня напрямик:
— Сэки-Лата не желает говорить со мной?
— Почему же? К чему мне отвечать, если я согласен с тобой?
— Разве не все бледнолицые желают нам зла?
— Нет, не все, — возразил я.
— Пусть Сэки-Лата назовет хоть одного из них.
— Я мог бы назвать много имен, но не сделаю этого. Если ты пошире откроешь 
глаза, то непременно увидишь одного из них.
— Я вижу лишь Сэки-Лату.
— Его я и имел в виду.
— Ты хочешь сказать, что Сэки-Лата не питает к нам вражды.
— Нет.
— Ты когда-нибудь убивал или ранил краснокожих?
— Мне приходилось защищать свою жизнь. Я давно доказал, что не желаю зла 
краснокожим. Сколько раз помогал я им в борьбе против белых! Если ты справедлив,
 то должен будешь согласиться со мной.
— Сус-Хомаши справедлив.
— Вспомни о Виннету. Мы были с ним братья. Разве Виннету не был краснокожим 
воином?
— Он был великим краснокожим воином, хотя и нашим врагом.
— Он не хотел быть вашим врагом, но вы вынудили его стать им. Он любил всех 
индейцев так же, как и своих апачей. Он старался жить в согласии со всеми 
краснокожими, но вы предпочитали воевать друг с другом. Сколько раз он пытался 
примирить племена, ставшие на тропу войны! Все, что мы с ним делали, мы делали 
из любви к краснокожему народу.
Я нарочно говорил так же медленно и торжественно, как Одно Перо. Когда я умолк, 
он наклонил голову и в течение нескольких минут не проронил ни слова. Потом 
встал передо мной во весь рост и ответил:
— Сэки-Лата не солгал. Сус-Хомаши справедлив и соглашается даже с врагом, если 
тот прав. Будь весь краснокожий народ похож на Виннету, а белый — на Сэки-Лату, 
мы жили бы рядом как братья и любили бы друг друга, а на земле с избытком 
хватило бы места для наших сыновей и дочерей. Мне жаль, что никто не последовал 
вашему примеру. А если за вождями никто не идет, вождей ждет верная гибель. 
Виннету пал от пули, а Сэки-Лата скоро умрет у столба пыток.
Видимо, только теперь Одно Перо посчитал, что пора заканчивать вступление и 
переходить к делу. Я решил не торопить его и молчал.
— Сэки-Лата прославил свое имя, поэтому ему придется пройти через страшные 
мучения, прежде чем он попадет в Страну Вечной Охоты. Разве позволит он своим 
врагам увидеть, его слабость?
— Нет. Если мне суждено умереть, я встречу смерть, как воин, которому 
воздвигнут могилу славы.
— Ты говоришь «если мне суждено умереть»! Разве ты считаешь возможным избежать 
смерти?
— Да.
— Сэки-Лата даже не скрывает, что хочет бежать?
— Я всегда говорю правду.
— Но высказать такую правду — большая смелость!
— Я никогда не был трусом.
Моя откровенность привела его в замешательство.
— Уфф! Уфф! — воскликнул он, возведя руки к небу. — Сыновья кайова до сих пор 
щадили тебя, но теперь я вижу, что с тобой надо обращаться сурово!
— Тебе меня не запугать, я горжусь тем, что сказал тебе правду. Никто другой не 
отважился бы говорить с тобой так открыто.
— Сэки-Лата прав. Никому другому недостанет смелости признаться, что он 
собирается бежать. Сэки-Лата не просто смел, он дерзок!
— Нет. Человек дерзкий поступает так от отчаяния, когда ему терять уже нечего. 
Моя откровенность другая, у нее иные причины.
Не мог же я сказать ему в глаза, что знаю, зачем он пришел!
Одно Перо хотел спасти меня, предложив в жены собственную дочь. Став мужем 
индеанки, я получил бы свободу, но был бы вынужден стать кайова. Такой исход я 
не мог принять, поэтому вынужден был отклонить предложение Одного Пера, но так, 
чтобы краснокожий не оскорбился моим отказом. Это и было главной причиной моей 
откровенности. Я намекал ему на то, что способен сам спасти свою жизнь, не 
прибегая к браку с индеанкой.
Однако Одно Перо не догадался об истинном значении моих слов и продолжил тоном 
превосходства:
— Сэки-Лата хочет причинить нам зло, хотя и знает, что бежать ему не удастся. 
Наверное, гордость воина не позволяет ему признаться, что он погиб. Однако тебе 
не перехитрить меня.
— Я уверен, что сбегу!
— Нет. Ты умрешь здесь, у столба пыток. Если бы я полагал, что у тебя есть 
возможность бежать, я сам день и ночь сидел бы рядом с тобой и не спускал с