отыскать там Виннету.
Путешествовать по прерии всегда небезопасно, а с караваном мулов, груженных 
золотым песком, — втройне. Скажу только, что меня неизменно выручали из беды 
Сволоу и штуцер мистера Генри. В конце концов нам удалось благополучно 
добраться до форта Скотт, а оттуда я уже один двинулся в путь через Канзас и 
Небраску, где хозяйничали индейцы сиу3, от которых мне не один раз пришлось 
удирать. Именно там я по-настоящему оценил подарок Виннету.
Мой путь пролегал через земли, где недавно нашли нефть и где, как грибы после 
дождя, росли поселки белых. Поэтому я отклонился немного в сторону, чтобы 
заехать в одно из таких поселений, приобрести в магазине необходимые мне вещи и 
пополнить огневой запас, изрядно истощившийся за время моего путешествия. Ближе 
всех ко мне был Нью-Венанго, расположенный, как я знал, в одном из 
многочисленных оврагов, которые местные жители называют bluff — то ли потому, 
что склоны там очень крутые, то ли потому, что там собрались сплошные 
обманщики6. Я долго рыскал по равнине, усеянной желтыми цветами, до боли в 
глазах вглядывался в даль, но не встречал даже намека на овраг.
Я уже почти потерял надежду попасть в поселок к ночи, когда вдруг Сволоу 
фыркнул, предупреждая меня о приближении людей. Натянув поводья, я остановил 
коня и оглянулся: два всадника мчались ко мне слева. Один из них был мальчик, 
что для прерии было крайне редким и удивительным.
Может, это были поселенцы, на свой страх и риск захватившие пустующие земли и 
вынужденные постоянно сражаться с индейцами, на чьи земли они посягали? Или 
богатые северяне, пустившиеся на поиски приключений в стремлении любым путем 
удовлетворить собственное тщеславие? А может… Мне внезапно вспомнились предания 
краснокожих о «духе прерий», который принимает облик людей и зверей, чтобы 
заманить бледнолицых в гиблые места.
Недоумевая и не зная, чего мне ожидать от встречи с удивительными незнакомцами, 
я осмотрел себя и убедился, что внешне я больше похож на бродягу, чем на 
джентльмена. Мокасины просили каши, брюки лоснились от толстого слоя жира, так 
как я перенял обычай охотников использовать их за едой вместо салфетки. 
Потертая кожаная куртка висела на мне мешком и, хотя прекрасно защищала от 
дождя и ветра, придавала вид пугала. На голове была некогда роскошная бобровая 
шапка, но со временем шкурки растянулись и вытерлись так, словно их топтало 
копытами стадо бизонов.
К счастью, я находился между Блэк-Хилс и Скалистыми горами, а не в ложе театра, 
поэтому смущаться и переживать из-за моего внешнего вида не имело смысла. Я еще 
оглядывал себя, когда всадники приблизились ко мне. Мальчик приветственно 
взмахнул рукояткой хлыста и воскликнул тонким, звонким голосом:
— Добрый день, сэр! Что вы так тщательно ищете на себе?
— Здравствуйте, молодой человек! Эта куртка давно уже заменяет мне латы, вот я 
и пытаюсь привести ее в порядок, чтобы ваш внимательный взгляд ненароком не 
ранил меня.
— Разве на вас нельзя смотреть?
— Почему же, конечно, можно. Но тогда и я отвечу вам тем же.
— Рыцарь в бобровом шлеме и кожаных латах достоин уважения. Можете поднять свое 
жуткое забрало и смотреть на меня сколько угодно.
— Премного благодарен. Но в вас я не вижу ничего примечательного: вы чистые и 
опрятные джентльмены и добропорядочные граждане, в то время как я… — не 
закончив, я поднял мустанга на дыбы и заставил его развернуться на задних ногах.
 — Рассмотрите меня со всех сторон. Как я вам нравлюсь на лошади и в 
натуральную величину?
— А это моя визитная карточка, — рассмеялся мальчик и тоже вздыбил коня. — Вот 
мы и представились друг другу. А теперь скажите, нравлюсь ли я вам?
— Очень. Должен признаться, что в прерии и на коне вы выглядите недурно. А как 
вам показался я?
— Вы были бы вполне в моем вкусе, если бы сменили костюм, а пока вы в таком 
виде, к вам даже страшно приближаться.
— Удивительно, такой неряха — и прекрасный наездник, — пробормотал спутник 
мальчика с явным расчетом, что я услышу. Он не отводил жадного взгляда от моего 
коня.
Я пропустил мимо ушей явное оскорбление и ответил мальчику, который показался 
мне более воспитанным.
— Ваши опасения справедливы, сэр. В оправдание я могу сказать только то, что 
прибыл из мест далеких и диких.
— Диких? Значит, вы здесь чужой?
— Настолько чужой, что весь день безрезультатно ищу номер нужного мне дома.
— Тогда следуйте за нами, и вы убедитесь, что эти места не столь уж и дики.
Он пустил лошадь сначала рысью, а потом галопом. Сволоу, несмотря на то, что 
ему пришлось скакать с рассвета, мчался следом с необыкновенной легкостью. А 
когда мальчик принялся нахлестывать своего коня, умное животное поняло, что его 
вызывают на состязание, и полетело, как ветер. Отставший от нас маленький 
наездник остановился и воскликнул:
— У вас великолепная лошадь, сэр! Может, продадите ее?
— Ни за какие деньги, — ответил я, разворачивая Сволоу. — Этот мустанг так 
часто спасал мне жизнь, что я не расстанусь с ним и за мешок долларов.
— Я вижу, его объезжали индейцы, — заметил мальчик, со знанием дела разглядывая 
скакуна. — Откуда он у вас?
— От Виннету. Если вы слышали, это вождь апачей. Я с ним встретился на 
Рио-Суаве.
Мальчик с изумлением перевел глаза на меня.