«старый флинт», теперь сделайте то же самое и с этим куском железа. Надеюсь, 
что он вам послужит в прериях по ту сторону Миссисипи.
— Безусловно, дорогой мистер Генри! Но я пока не могу принять ваш дар.
— Это еще почему?
— Потому что я еду не на Дикий Запад.
— А куда?
— Сначала домой, а потом в Африку.
— Вы сказали, в Африку? — воскликнул он, забыв закрыть рот от изумления. — Да 
вы совсем рехнулись! Уж не хотите ли вы стать негром или готтентотом?
— Нет ни малейшего желания, — ответил я, посмеиваясь над запальчивостью мистера 
Генри. — Я обещал мистеру Ботуэллу, что мы встретимся с ним в Алжире, где живут 
его родные. А оттуда рукой подать до Сахары, куда я хочу завернуть.
— Чтобы стать жертвой львов и гиппопотамов?
— Полноте, гиппопотамы не питаются мясом и не живут в пустыне.
— А львы?
— Их тоже в Сахаре нет. Животным для жизни необходима вода.
— Я и без вас знаю, что, в отличие от человека, пива они не пьют. Но есть еще 
одна загвоздка. Это правда, что в Алжире говорят по-французски?
— Да.
— А вы говорите по-французски?
— А как говорят в пустыне?
— По-арабски.
— Вот вам и причина не ехать в Сахару. В арабском-то вы ничего не смыслите.
— Профессор, учивший меня, считается лучшим знатоком арабского в своей стране.
— У вас на все готов ответ! Однако, думаю, есть одно препятствие, которое вам 
так просто не преодолеть.
— Какое же?
— Деньги. Вы бедны, как церковная мышь.
— Вы ошибаетесь. Золотоносный участок принес мне хороший доход, банкир Олерт 
тоже не поскупился, да и у мистера Тейлора я заработал неплохо. Так что деньги 
у меня есть.
— Тогда бегите в вашу Сахару! — вскричал разгневанный мистер Генри. — Я, 
наверное, никогда не смогу понять человека, которого тянет в пески. Вокруг 
песок, один песок и миллионы песчаных блох. Разве вы верблюд, что вам так 
хочется в пустыню? Чем вам здесь не нравится? А вдруг вы не сможете вернуться и 
мы больше никогда не увидимся?
Старый оружейник бегал по мастерской, что-то с возмущением бормоча и размахивая 
руками. Однако вскоре его врожденная доброта взяла верх над негодованием, и, 
встав передо мной, он спросил:
— А в пустыне вам понадобится флинт?
— Да.
— А штуцер?
— Еще больше.
— Тогда берите то и другое и убирайтесь с глаз моих долой. Уходите подобру, не 
то я выгоню вас взашей. Вы… вы упрямый африканский осел!
Он сунул мне в руки оба ружья, вытолкал за порог и захлопнул за мной дверь. И 
пока я растерянно оглядывался по сторонам, не зная, что делать, он выглянул в 
окошко и миролюбиво спросил:
— Вы придете ко мне вечером?
— Если вы меня пригласите.
— Вот и хорошо. Я приготовлю вашу любимую пивную похлебку. А теперь — марш 
отсюда.
Когда несколько дней спустя мы с ним прощались, он взял с меня клятву, что я 
вернусь не позже, чем через шесть месяцев, несмотря ни на какие непредвиденные 
обстоятельства. Мне удалось сдержать слово, и через полгода я снова был в 
Сент-Луисе. Мистер Генри очень обрадовался, когда узнал, что оба ружья 
сослужили мне службу в сражении со знаменитой шайкой разбойников, наводившей 
ужас на жителей оазисов и грабившей караваны в самом сердце Сахары. Он сообщил 
мне, что во время моего отсутствия его навестил Виннету, который просил меня 
приехать в охотничьи угодья апачей в Сьерра-Бланка.
Горя нетерпением, я отправился в путь и через три недели отыскал лагерь апачей. 
Виннету пришел в восторг от штуцера мистера Генри, но, считая оружие 
своеобразным амулетом хозяина, наотрез отказался опробовать его на охоте.
Апачи устроились в Сьерра-Бланка основательно, чтобы охотой обеспечить себя 
мясом на зиму. На сочных травах в предгорьях паслись подменные лошади, среди 
которых выделялся вороной жеребец, при виде которого я буквально открыл рот от 
изумления. Оказалось, что Виннету специально привел его сюда, чтобы сделать мне 
подарок. Объезженный и выученный на индейский манер конь быстро привык ко мне. 
Я назвал его Сволоу, то есть Ласточка. Действительно, прекрасное, благородное 
животное мчалось по прерии как птица.
По окончании охоты Виннету собрался к племени навахо, чтобы уговорить их 
заключить мир с индейцами ниеро4. Я решил было ехать вместе с ним, но судьба 
распорядилась иначе: за два дня до нашего отъезда мы повстречали людей, 
перевозивших калифорнийское золото. Испугавшись поначалу при виде не одной 
сотни краснокожих, они мгновенно успокоились, услышав имена Виннету и Олд 
Шеттерхэнда, хорошо известные даже в этих местах, и обратились ко мне с 
просьбой проводить их за хорошее вознаграждение до форта Скотт. Мне не хотелось 
разлучаться с Виннету, но он, гордый за меня и мою добрую славу, настоял на том,
 чтобы я все-таки оказал доверившимся мне людям эту маленькую услугу. Потом из 
форта Скотт я мог прямиком проехать до прерии Гревел, к западу от Миссури, и