— Ах, какая жалость! Наверное, им пришлось внезапно изменить все планы и уехать.

— Действительно, вы правы. Это невероятно трогательная история. Правда, мистер 
Олерт об этом не говорил, но ведь никто не станет нарочно бередить свои раны, а 
вот его секретарь поведал мне тайну с условием, что я буду ее хранить и никому 
не расскажу. Должна вам заметить, что мои постояльцы всегда относятся ко мне с 
доверием.
— Охотно верю вам, это вполне естественно. Ваши изысканные манеры, ваше 
поведение располагают к вам безусловно, — нагло заискивал я перед ней.
— Ах, что вы, что вы. — Она явно попалась на мою грубую лесть. — Эта история 
растрогала меня до слез, и я очень рада, что несчастному юноше удалось вовремя 
скрыться.
— Скрыться? Неужели его преследуют?
— Так оно и есть.
— Ах, как это странно! Такой талантливый поэт, и вдруг ему угрожают, его 
преследуют! Я редактор, а значит, в какой-то степени его собрат по перу… Может 
быть, мистер Олерт нуждается в защите? Может, стоит намекнуть в статье… Ах, как 
жаль, что вам поведали эту необыкновенную историю с непременным условием 
сохранить тайну!
Щеки дамы зарделись. Она достала из кармана платок, правда, не очень свежий на 
вид, чтобы в любой момент иметь его под рукой, и сказала:
— Что касается тайны, сэр, считаю, что не обязана больше молчать, раз эти 
господа уже покинули мой дом. Я была бы только рада, если бы вы смогли помочь 
молодому человеку.
— Я сделаю все от меня зависящее. Однако прежде, чем что-то предпринять, я 
должен знать, в чем, собственно, дело.
— Вы узнаете все. Сердце приказывает мне открыться вам. Всему виной любовь, 
беззаветная и несчастная.
— Так я и думал. Несчастная любовь — это муки, разбивающие сердце вдребезги, — 
высокопарно воскликнул я, хотя о любви знал только понаслышке.
— Ваши слова еще больше расположили меня к вам. Вам уже пришлось страдать от 
любви.
— Пока еще нет, — сознался я, чтобы не слишком завираться.
— В таком случае, вы счастливый человек! А я, увы, натерпелась больше, чем одно 
человеческое сердце способно вынести. Моя мать была мулаткой. Я обручилась с 
белым юношей, сыном плантатора. Наше счастье рухнуло, как карточный домик, 
потому что отец жениха не пожелал принять в семью цветную девушку. Поэтому я 
очень сочувствую молодому человеку, которому уготована такая же жестокая судьба.

— Он влюблен в мулатку?
— Да. И его отец тоже решительно против брака. Коварством он добился от молодой 
леди расписки о том, что она отказывается от счастья и никогда не соединится с 
любимым.
— Какой бессердечный отец! — воскликнул я с хорошо разыгранным возмущением, чем 
опять завоевал одобрительный взгляд женщины.
Хозяйка пансиона приняла россказни Гибсона за чистую монету и растрогалась до 
глубины души. Наверняка она рассказала ему историю собственной любви, а он 
сразу же сочинил сказку, при помощи которой ему и удалось добиться ее 
сочувствия и благовидно объяснить необходимость так поспешно покинуть ее 
гостеприимный дом. Для меня же было очень важно узнать, что Гибсон теперь 
скрывается под именем Клинтон.
— Да, именно бессердечный! — искренне согласилась она с моим не очень искренним 
мнением. — Однако Уильям остался верен любимой, привез ее сюда и поместил в 
одном из пансионов поблизости.
— Тогда я не понимаю, что принудило его покинуть Новый Орлеан.
— Его стали преследовать.
— Значит, отец приказал выследить его?
— Да. Он послал сыщика, негодяя, который со злосчастной распиской в руках 
преследует Уильяма и гоняется за ним по пятам из города в город. (В глубине 
души я потешался над простодушной женщиной, которая столь сердечно беседовала с 
«негодяем».) Это полицейская ищейка. Он должен поймать Уильяма и препроводить в 
Нью-Йорк.
— Секретарь мистера Олерта описал вам внешность негодяя? — спросил я, надеясь 
получить кое-какие сведения о себе самом.
— Да, и очень подробно. Вполне возможно, что он разыщет квартиру Уильяма и 
навестит меня. Но я устрою ему достойный прием. Я уже обдумала каждое слово. И 
от меня он не узнает, куда уехал бедный юноша. Я направлю сыщика по ложному 
следу, в противоположном направлении.
Хозяйка перечислила приметы сыщика и даже назвала его, то есть мое, имя. 
Описание было верное, хотя и не очень лестное.
— Я жду его с минуты на минуту, — продолжала она. — Когда мне доложили о вас, я 
была убеждена, что это он. К счастью, я ошиблась. Вы не способны преследовать 
влюбленных, разрушать их сладкое блаженство, не можете поступать так низко. По 
вашим добрым глазам я вижу, что вы непременно поместите в своей газете статью, 
в которой возьмете под защиту несчастных и заклеймите позором их преследователя.

— Я готов это сделать, но мне необходимо знать, где сейчас находится Уильям 
Олерт. Прежде всего я должен написать ему письмо. Вы, вероятно, знаете его 
местопребывание?
— Я действительно знаю, куда он отправился, однако не уверена, что ваше письмо