искушения готовит мне жизнь.
— Вы правы, жизнь наказала меня в полной мере. Бог мой, разве существует 
что-либо громче голоса совести человека, осознающего всю тяжесть собственной 
вины? Я обязан вернуть долг чести и исправить зло, насколько это теперь 
возможно. Я наконец-то увижу брата, но у меня такое чувство, словно солнце для 
меня взойдет завтра уже не на этой земле… Однако я хотел просить вас об одной 
услуге.
— Я готов на все, что будет в моих силах.
— Вы знаете, что я повсюду таскаю за собой седло, даже тогда, когда у меня нет 
лошади. Поверьте, я делаю это не из чудачества, а потому, что я зашил в него 
бумаги, предназначенные для моего брата, и больше ни для кого. Если я умру до 
встречи с Фредом Хартоном, передайте ему мое седло и откройте ему секрет.
— И это все?
— Когда-нибудь вы обязательно поймете, как безгранично я вам доверяю. Не 
забудьте же о моей просьбе! А теперь ступайте. Я хочу побыть один и еще раз 
перечесть книгу моих преступлений. Завтра, возможно, будет уже поздно. 
Спокойной ночи.
Я побрел в лагерь и улегся, но смог уснуть только перед рассветом. Когда мы 
утром проснулись, Олд Дэт уже сидел в седле и поторапливал нас. Гамбусино 
чувствовал себя вполне сносно и согласился сопровождать нас. Один из апачей 
посадил его на коня у себя за спиной, и мы помчались по следу разбойников.
После двухчасового опасного кружения по каменному лабиринту каньонов и горных 
тропинок мы выбрались на равнину. Еще через час гамбусино вдруг попросил нас 
остановиться, присмотрелся к следу и сказал:
— Дальше ехать по следу бессмысленно. — В его голосе звучала радость. — Хартон 
увел шайку в сторону от прямой дороги. Пусть они кружат по прерии, а я поведу 
вас напрямик.
Мы следовали на северо-запад. На горизонте виднелась темно-синяя полоса гор. 
Лошади скакали ровным галопом, без устали отмахивая милю за милей, и я не 
переставал изумляться их выносливости. К вечеру нам стали попадаться кусты и 
деревья, а вскоре мы въехали в лес. Долины перемежались с крутыми холмами и 
скалами. Огибая глубокий овраг, мы заметили узкую полоску вытоптанной травы.
— След! — воскликнул гамбусино и спешился, чтобы внимательно разглядеть его. — 
Кто проезжал здесь?
— Незачем слезать с лошади, чтобы увидеть, что здесь проехало полсотни 
всадников, — угрюмо заметил Олд Дэт. — Мы опоздали.
— Вы считаете, что чимарра опередили нас?
Виннету тоже спрыгнул с седла, прошелся по следу и сообщил:
— Десять бледнолицых и сорок краснокожих. Они проехали здесь час тому назад.
— Что вы скажете на это? — спросил Олд Дэт гамбусино.
— У нас есть еще шанс проникнуть первыми в долину, — ответил тот. — Негодяям 
придется потратить уйму времени на то, чтобы разведать местность.
— Не считайте их дураками. Они просто-напросто силой заставят Хартона провести 
их в ущелье.
— Но ведь индейцы нападают только ночью!
— Не тешьте себя надеждами. Какого черта белым разбойникам дожидаться ночи? 
Плевали они на обычаи краснокожих. Готов держать пари, что к ночи лагерь на 
бонансе будет уже разграблен. Поэтому постарайтесь привести нас туда как можно 
скорее.
Мы пришпорили лошадей и помчались бешеным галопом за гамбусино. Хартон, как мы 
поняли, повел разбойников к скрытым под искусственным буреломом ступеням, 
вырубленным в скалах, мы же торопились к естественному входу в ущелье. Мы 
пробирались в сгущающихся сумерках по лесу, рискуя сломать себе шею или 
налететь на острые, словно копья, сучья деревьев. Я отпустил поводья, полагаясь 
на чутье коня и указывающего нам путь гамбусино. Ветви хлестали меня по лицу, 
раздирая в кровь кожу и грозя выколоть глаза. Когда окончательно стемнело, нам 
пришлось спешиться и вести коней в поводу, держа револьверы на боевом взводе. И 
наконец мы услышали журчание ручья.
— Мы уже у входа, — шепнул наш проводник. — Двигайтесь вдоль скалы, оставляя 
ручей справа.
— Разве здесь нет часовых? — удивился Олд Дэт.
— Охрану выставляют только после того, как лагерь уснет, а в это время проход 
еще свободен.
— Какая беспечность! — возмутился вестмен. — К тому же на прииске, где есть чем 
поживиться! Где этот проход? Темно, хоть глаз выколи!
— Идите прямо, тропинка приведет вас к палатке.
Мы двинулись вперед в кромешной тьме. Слева чернели высокие отвесные скалы, 
справа билась о камни вода. Пройдя самое узкое место, Олд Дэт, я и гамбусино 
встали во главе отряда. Вдруг мне показалось, что я увидел тень, мелькнувшую 
среди камней. Я молча остановил моих товарищей, но даже чуткое ухо Олд Дэта не 
услышало ничего подозрительного.
— Мало ли что может померещиться в темноте, — шепнул гамбусино. — Правда, 
где-то рядом находятся ступени в скалах, но ночью вряд ли кто рискнет 
спускаться по ним. Или это был кто-то из рабочих, или вам просто померещилось.
И мы тронулись дальше, не подозревая, какие страшные последствия будет иметь 
это маленькое и вроде бы малозначительное происшествие. Через несколько минут 
впереди забрезжил свет, пробивающийся сквозь полотняные стены палатки, 
послышались приглушенные голоса.
— Подождите здесь остальных, — приказал проводнику привыкший повелевать Олд Дэт.
 — Пусть ждут нас у входа в палатку, а мы тем временем предупредим мистера