доверять.
— Как я понял, вы сторонники сецессиона и южных штатов?
— Надеюсь, и вы тоже.
— Что касается меня, то я сторонник всякого честного человека, борющегося с 
негодяями. А что касается того, кто мы и откуда, то мы не делаем из этого тайны.
 Мы едем из Ла-Гранхи.
— То есть вы техасцы, а Техас всегда стоял на стороне Юга. Я очень рад 
встретить истинных патриотов.
— Истинных патриотов! Черт побери! Для вахмистра вы выражаетесь слишком 
высокопарно. Но настало время представиться. Я не стану называть все пять имен, 
вы все равно их сразу же забудете, а назову только свое. Мне кажется, его вы 
запомните. Я старый вестмен, которого обычно называют Олд Дэт.
Его имя произвело сильное впечатление. Вахмистр подпрыгнул в седле и вытаращил 
глаза на старика. Остальные солдаты тоже уставились на него с удивлением, 
смешанным с любопытством. Наконец вахмистр оправился от изумления и выдавил:
— Олд Дэт! Шпион Севера!
— Сэр! — угрожающе крикнул Олд Дэт. — Думайте, что говорите. Берегитесь! Если 
вы когда-нибудь слышали обо мне, то должны знать, что я не терплю оскорблений. 
Я пожертвовал делу Севера мое состояние, кровь и жизнь, потому что я так хотел 
и потому что считал и до сих пор считаю идеи Севера единственно правильными. 
Слово «шпион» означает несколько иное, чем вам кажется. И если такой мальчишка, 
как вы, бросает мне в лицо оскорбление, то я не бью его по физиономии сразу же 
только потому, что мне его жаль. Олд Дэт никогда не боялся ни шести, ни десяти, 
ни целого эскадрона драгунов. К счастью, ваши товарищи производят впечатление 
более рассудительных людей, чем их командир. Надеюсь, они расскажут коменданту 
форта, что вы встретили Олд Дэта и обругали старика. Он вам покажет, где раки 
зимуют.
Его слова произвели нужное впечатление. Олд Дэт, по-видимому, рассчитывал на то,
 что комендант окажется поумнее своего подчиненного. Вахмистр не мог не 
упомянуть в рапорте о нашей встрече и ее исходе. Что может быть поучительнее и 
важнее для командира патруля, чем беседа с известным охотником и следопытом? От 
кого еще в прерии можно услышать новости, получить дельный совет? Таких 
знаменитых вестменов, как Олд Дэт, офицеры обычно считают равными себе и 
принимают их с почестями.
Тупой служака наконец-то понял, что сел в лужу, покраснел и смутился. Олд Дэт 
тем временем продолжал, стараясь еще больше пристыдить вахмистра:
— Я уважаю ваш мундир, но моя потертая куртка стоит не меньше. Кто сейчас 
комендант в форте Индж?
— Майор Уэбстер, сэр.
— Тот, что еще два года тому назад служил в чине капитана в форте Риплей?
— Он самый.
— Передайте ему от меня привет. Мы с ним старые приятели и когда-то 
соревновались в стрельбе по мишеням. Дайте-ка мне вашу записную книжку, я 
напишу ему несколько слов. Думаю, он будет несказанно рад, что один из его 
подчиненных обозвал Олд Дэта шпионом.
Вахмистр не знал, что делать. Он с трудом сглотнул и выдавал из себя:
— Сэр, уверяю вас, я не хотел вас обидеть. Сами знаете, жизнь у нас не сахар, 
поэтому иногда бывает трудно сдержаться.
— Вот это звучит намного вежливее, поэтому давайте начнем наш разговор сначала. 
Как у вас в форте с сигарами?
— Хуже некуда. Табак, увы, кончился еще неделю назад.
— Это очень плохо. Солдат без табака — полсолдата. У моего товарища полная 
сумка сигар. Попросите его выделить малую толику из запаса.
Вахмистр и его люди с вожделением посмотрели на меня. Я достал горсть сигар, 
наделил ими солдат и поднес огня. Вахмистр затянулся с блаженным видом, 
поблагодарил меня кивком головы и сказал:
— Такая сигара что трубка мира. Мне кажется, я готов простить обиду злейшему 
врагу, если он после многодневного табачного поста угостит меня в прерии 
сигарой. Но вернемся к нашим делам. Времени у нас мало, поэтому мне хотелось бы 
узнать от вас последние новости. Видели ли вы следы индейцев?
— Нет, не видели. Да и сомнительно, чтобы в этих краях появились индейцы, — 
ответил Олд Дэт.
— У нас, например, есть веские основания считать, что они где-то здесь 
поблизости. Краснокожие опять выкопали топор войны.
— Тысяча чертей! Это плохо. А какие племена?
— Команчи и апачи.
— Самые жестокие. А мы находимся как раз на границе между их владениями. Когда 
ножницы смыкаются, больше всех достается тому, кто посередине.
— Да, будьте осторожны. Мы уже выслали людей за подмогой и новым запасом 
продовольствия. И днем и ночью патрулируем окрестности, приходится подозревать 
всех и выяснять, кто честный человек, а кто разбойник. Поэтому еще раз просим 
извинить нас.
— О, мы уже все забыли. Но скажите, почему краснокожие встали на тропу войны?
— Всему виной этот чертов, извините, сэр, может, вы о нем иного мнения, 
президент Хуарес. Вы, наверное, слышали, что ему пришлось отступить до 
Эль-Пасо: французы выгнали его из Чиуауа и Коауилы. Он бежал от них, как енот 
от собак, а они шли за ним по пятам до самой Рио-Гранде и в конце концов взяли 
бы в плен, не вмешайся наш президент. Все покинули Хуареса, даже его 
соплеменники индейцы, а ведь он краснокожий.
— Апачи тоже?