них — коренной мексиканец, зовут его сеньор Гавилан, он мой старый знакомый, с 
которым мы пережили немало незабываемых минут в столице. У него есть младшая 
сестра, такая красивая девушка, что ни один молодой человек, хоть раз увидевший 
ее, не смог избежать ее чар.
— Верно, и он красив, хоть куда?
— Нет. Они совсем не похожи друг на друга. Правду говоря, они не родные брат и 
сестра, а единокровные. Ее зовут Фелиса Перилья, и она была непревзойденной 
певицей и танцовщицей, все были без ума от ее искусства. Я говорю были, потому 
что она неожиданно исчезла, и только сейчас я узнал от ее брата, что она 
поселилась недалеко от Чиуауа. Но даже он не знает в точности, где она живет, и,
 только прибыв на место, сможет расспросить о ней.
— Могу я узнать, чем занимался раньше и чем занимается теперь этот сеньор?
— Он поэт.
Лицо Олд Дэта скорчилось в пренебрежительную гримасу, и добрый сеньор Кортесио 
поспешил добавить:
— Он не берет денег за свое творчество! Он очень состоятельный человек и не 
нуждается в деньгах.
— В таком случае, ему остается только позавидовать.
— Ему и в самом деле завидовали. Вокруг него было так много козней и сплетен, 
что ему пришлось покинуть город и даже страну. Теперь он возвращается с 
американцем, который мечтает с его помощью постичь чудо поэзии и ознакомиться с 
Мексикой. Они намереваются построить новый театр в столице.
— Желаю им удачи. А знал ли сеньор Гавилан, что вы живете в Ла-Гранхе и 
занимаетесь вербовкой добровольцев?
— Нет. Я совершенно случайно оказался на пристани, когда прибыл пароход и 
пассажиры стали сходить на берег. Я сразу же узнал его и пригласил вместе с 
товарищем к себе. Тут-то и выяснилось, что они направляются в Остин, а оттуда — 
в Мексику. Я объяснил им, каким образом можно безопаснее и быстрее пересечь 
границу. Незнакомому человеку здесь, особенно если он не сторонник сецессиона, 
не стоит задерживаться. В Техасе рыскают люди, которые не прочь половить рыбку 
в мутной воде. Неизвестно откуда и неизвестно зачем целыми шайками приезжает 
всяческий сброд. Ползут слухи о вооруженных нападениях, убийствах, беспричинной 
жестокости. Преступники всегда успевают улизнуть, и полиция только беспомощно 
разводит руками.
— Может быть, это дело рук ку-клукс-клана?
— Многие уже поговаривают об этом. А в последнее время участились случаи, 
дающие повод утверждать это с уверенностью. Накануне в Гейтсвилле нашли два 
трупа: к телам убийцы прикрепили бумагу с надписью: «Собаки янки». В Шелби чуть 
не до смерти исхлестали плетьми целую семью — за то, что отец служил в армии 
генерала Гранта. А сегодня я узнал, что в окрестностях Лайонса был найдет 
черный капюшон с белыми нашивками в виде ящериц.
— Тысяча чертей! Все сходится! Такую одежду используют только члены 
ку-клукс-клана.
— Вы правы. Они прячут лица под черными капюшонами с белыми нашивками. По форме 
нашивок члены банды узнают друг друга. Имена товарищей они держат в тайне.
— Значит, ку-клукс-клан зашевелился и хочет теперь наложить руку и на Техас… 
Будьте бдительны, сеньор Кортесио. Сначала они побывали в Гейтсвилле, капюшон 
нашли в Лайонсе, скоро они пожалуют и сюда и непременно попытаются нанести вам 
визит.
— Вы совершенно правы, сеньор. Придется наглухо запереть двери и ставни и 
держать под рукой заряженные ружья.
— Вы сделаете совершенно правильно. Коли разбойники никого не щадят, их щадить 
нельзя. Раскается тот, кто положится на их милость. Я бы разговаривал с ними 
исключительно на языке пороха и свинца. Кстати, в трактире происходит что-то 
неладное, там сидит целая толпа не внушающих доверия личностей. Я советую вам 
надежно припрятать все, что может свидетельствовать о вас как о стороннике 
Хуареса. И не медлите, сделайте это сегодня же. Береженого Бог бережет, и лучше 
перестраховаться, чем получить пулю в лоб из-за собственной небрежности. Ну вот,
 кажется, мы все обговорили. Завтра снова увидимся. Есть ли у вас еще вопросы к 
нам?
— Нет, сеньоры. На сегодня все дела закончены. Был очень рад познакомиться с 
вами. Уверен, что в армии Хуареса удача будет сопутствовать вам и вы скоро 
отличитесь.
Мы пожали друг другу руки и распрощались. Как только дверь закрылась за нами, я 
не удержался и толкнул старика в бок со словами:
— Ну и наврали же вы с три короба! Как вам только все это пришло в голову?
— Наврал? Да, наврал. Вам меня не понять. Ведь он мог в два счета выставить нас 
за дверь. Поэтому я и расхваливал и себя и вас, как торговец лежалый товар на 
ярмарке.
— Но вы даже хотели взять у него деньги. Это было бы явное мошенничество!
— Ну, скажем, не совсем явное, раз он ни о чем не подозревал. И почему уж не 
взять, если он давал сам, по доброй воле?
— Потому что мы не собираемся служить в армии Хуареса.
— Откуда вам знать, что будет завтра? Сегодня не собираемся, а в будущем, может 
быть, и послужим, Обстоятельства могут нас к тому вынудить. Однако не могу не 
согласиться с вами: это хорошо, что мы не взяли деньги. Только поэтому он нам и 
выдал паспорта и рекомендательные письма. Но самое главное, что доподлинно 
выведали, куда направился Гибсон. Я прекрасно знаю этот путь. Завтра мы выедем 
пораньше и нагоним его. Благодаря нашим бумагам командир отряда ни на минуту не 
будет сомневаться в нашей честности и выдаст нам преступника.