из холмов, я вытащил подзорную трубу и глянул в нее. Мне повезло — я сразу же 
увидел длинную прямую линию, тянущуюся с востока до самой отдаленной точки на 
западе. Обрадовавшись, я передал трубу Виннету и показал, куда надо смотреть.
— Мой брат знает, что это такое? Это похоже на тропу, но никакое стадо бизонов 
и ни один отряд краснокожих не оставит в прерии такой след.
Виннету оторвался от подзорной трубы и удивленно посмотрел на меня.
— Знаю, — ответил я. — Это тропа для огненного коня. Еще сегодня мы будем там.
Он снова поднес трубу к глазу, рассматривая приближенные оптикой рельсы. 
Внезапно он резко спрыгнул с лошади и быстро спустился вместе с конем с холма. 
Зная, что Виннету не делает ничего без серьезной на то причины, я, не 
задумываясь, последовал за ним в лощину.
— Там, у дороги, по которой бежит огненный конь, лежат краснокожие воины, — 
объяснил он мне, когда мы остановились. — Они укрылись за холмом, но я заметил 
их лошадей.
— Как думает мой брат: что хотят сделать краснокожие? — спросил я.
— Они собираются разрушить дорогу огненного коня.
Мы пришпорили лошадей и поскакали к ним, стараясь держаться в лощинах и не 
показываться на открытой местности. Предосторожность была явно нелишней: у 
краснокожих очень зоркий глаз, а кроме того, во время моих путешествий я не раз 
видел у индейцев подзорные трубы. Цивилизация наступала на примитивный быт 
коренных жителей Америки, оттесняла их в глушь, но и давала им более 
совершенные средства для борьбы с белыми. Ружья и револьверы уже не были 
редкостью, да и другие дьявольские выдумки белого человека все чаще попадали в 
руки краснокожих.
Приблизившись незамеченными к индейцам на достаточное расстояние, я попросил 
Виннету подождать меня, а сам, скрываясь в густой высокой траве, пополз на 
разведку. Мне удалось подобраться к ним так близко, что я смог сосчитать их: 
тридцать краснокожих в боевой раскраске притаились за холмом у самой железной 
дороги. Лошадей у них было значительно больше, из чего не составляло труда 
сделать вывод, что они собирались напасть на поезд и взять богатую добычу.
Внезапно за моей спиной послышалось чье-то тихое дыхание. Выхватив нож, я 
молниеносно повернулся, готовый схватить противника за горло и всадить клинок 
ему в сердце. За мной лежал Виннету — он не выносил бездействия и решил прийти 
мне на помощь.
— Уфф! — еле слышно прошептал он. — Мой брат осмелился подобраться очень близко,
 но зато он своими глазами увидел индейцев понка из племени суиксов, с их белым 
вождем Паранохом.
Я с неподдельным удивлением уставился на Виннету.
— Белый вождь?
— Разве мой брат никогда не слышал о Паранохе, жестоком вожде атабасков? Никто 
не знает, откуда он прибыл к ним, но он был отважным воином, и совет старейшин 
решил принять его в племя атабасков8. А когда поседевшие вожди ушли в Страну 
Вечной Охоты, ему отдали трубку мира племени. Он снял скальпы с многих врагов, 
но затем потерял рассудок, стал обращаться с воинами атабасков, как белые люди 
обращаются с черными, и вынужден был спасать свою жизнь бегством. Теперь он 
сидит у костра старейшин индейцев понка и водит их отряды за добычей.
— Мой брат видел его лицо?
— Виннету бился с Паранохом на томагавках, но вероломный бледнолицый сражается 
нечестно и сумел избежать смерти.
— Я сразу понял, что он предатель. Ведь он собирается остановить огненного коня,
 чтобы ограбить и убить моих белых братьев.
— Убить и ограбить белых людей? — удивился Виннету. — Но ведь он из их племени! 
Что сделает мой брат Сэки-Лата?
— Мы подождем и посмотрим, разрушит ли он дорогу огненного коня, а потом поедем 
навстречу моим братьям, чтобы предупредить их об опасности.
Виннету кивнул в знак согласия. Тогда нередко случалось, что краснокожие и 
белые грабители пускали под откос поезда, чтобы потом обобрать до нитки их 
пассажиров. Темнело, и наблюдать за индейцами становилось все труднее. Я 
попросил Виннету вернуться к лошадям и ждать меня там, он согласился.
— В случае опасности позови меня криком лисицы, и я сразу же приду на помощь.
Он ушел, а я решил воспользоваться темнотой и подкрасться к краснокожим поближе.
 Медленно и осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, я пополз к насыпи, 
пересек железнодорожное полотно и вскоре увидел тени индейцев. Они тащили к 
железной дороге большие камни, до меня долетали глухие удары каменных глыб по 
рельсам и сопение краснокожих.
Не оставалось никаких сомнений, что шайка готовит нападение на поезд. Нельзя 
было терять ни минуты. Я отполз подальше, вскочил на ноги и помчался к Виннету, 
на ходу пытаясь определить, откуда появится поезд. К сожалению, я не знал, где 
мы находимся и когда можно ждать его появления здесь, а чтобы предостеречь 
машиниста и пассажиров, надо было удалиться на безопасное расстояние.
В волнении я забыл подать Виннету условный знак, и он, не ожидая меня, в 
последний момент опустил руку с ножом. Мы поняли друг друга с полуслова и 
мгновение спустя уже сидели в седлах и ровным галопом мчались на восток. Луна 
еще не взошла, и только бледно мерцающие звезды освещали нам путь.
Следовало отъехать подальше, чтобы грабители не увидели огни приближающегося 
поезда и не поняли, что их замысел раскрыт. Наконец мне показалось, что мы 
достаточно удалились от места засады. Спешившись и стреножив лошадей, мы из 
пука сухой травы приготовили фитиль, посыпали его порохом и, расположившись на 
одеялах, принялись ждать, напряженно всматриваясь в темноту.
Вдруг вдали показался отблеск огня, вскоре превратившийся в яркий свет, и мы