Здесь я хочу сделать небольшое отступление и рассказать о жизни апачей. В 
пуэбло жили не все воины — оно не могло вместить всех. Там жил Инчу-Чуна и 
самые достойные воины, там проходили наиболее важные встречи представителей 
племени мескалеро, кочевавшего и охотившегося в окрестностях. Здесь была 
резиденция вождя апачей, отсюда посылали гонцов к льанеро, хикарилья, тараконам,
 чирикауа, пиналям, гиласам, мимреням, липанам, которые подчинялись власти 
верховного вождя апачей. Даже навахи, если и не выполняли его приказов, то к 
советам прислушивались.
После похорон мескалеро, не жившие в пуэбло, вернулись в свои вигвамы, остались 
лишь те, кто приглядывал за добытыми у кайова лошадьми.
Итак, мы сидели с Виннету у могилы в уединеньи, никем не замеченные. Виннету 
заговорил первым:
— Мой брат забудет о нашей прежней вражде?
— Я уже забыл.
— Но одного ты не сможешь простить нам.
— Чего?
— Оскорбления от моего отца.
— Когда это было?
— Во время нашей первой встречи.
— Когда он плюнул мне в лицо?
— Да.
— А почему я не смогу простить?
— Потому что такое оскорбление смывается только кровью.
— Виннету, прошу тебя, не беспокойся. Я уже забыл об этом.
— Я отказываюсь понимать моего брата.
— Поверь мне. Я давным-давно доказал, что забыл это.
— Чем доказал?
— Своим добрым отношением к Инчу-Чуне. Или ты полагаешь, что Шеттерхэнд 
позволит себе плюнуть в лицо и не ответит, если сочтет это за оскорбление?
— Вот потому-то мы были так удивлены, что ты не ответил.
— Отец моего брата не может оскорбить меня. Я простил ему и забыл. И давай 
больше не вспоминать об этом.
— И все-таки я хочу выяснить все, как брат с братом.
— Зачем?
— Ты должен знать обычаи нашего народа. Ни один воин, а тем более вождь, не 
признается в том, что поступил неверно. Инчу-Чуна знает, что был не прав, но он 
не может у тебя просить прощения. Поэтому поручил мне поговорить с тобой. 
Виннету просит тебя от имени отца.
— Совершенно напрасно, мы — в расчете, я тоже обидел вас.
— Нет.
— А вот да! Разве удар кулаком — не оскорбление? А я вас ударил.
— Но это было в бою. Мой брат благороден и великодушен, и мы никогда не забудем 
об этом.
— Давай поговорим о другом. Я стал сегодня вашим сородичем. А как с моими 
товарищами?
— Мы не можем принять их в наш род, но будем считать их нашими братьями.
— А что для этого надо сделать?
— Завтра мы выкурим с ними трубку мира. В стране моего брата такого обычая нет?
— Нет. Христиане все братья друг другу без всяких обрядов.
— Все братья? А разве они не воюют друг с другом?
— Иногда случается.
— Тогда они ничем не отличаются от нас. Учат любви к ближним, а сами забывают 
про нее. Почему мой брат покинул отчизну?
Странно было услышать подобный вопрос из уст индейца. Но Виннету имел на него 
право, потому что назывался моим братом и хотел поближе узнать меня. Вопрос был 
задан неспроста.
— Чтобы найти здесь счастье, — отвечал я.
— Счастье? Что такое счастье?
— Богатство!
Услышав это, он отпустил мою руку и замер. Я понял, что мои слова поразили его.
— Богатство! — прошептал он.
— Да, богатство, — повторил я.
— Так вот… почему… почему…
— Что почему?
— Почему мы видели тебя с…
Он с трудом пытался вымолвить слово, я поспешил ему на выручку:
— С захватчиками вашей земли?
— Ты сам признался. Значит, ты делал это, чтобы стать богатым. И действительно 
думаешь, что счастье — в богатстве?
— Да.
— Ошибаешься! Золото принесло индейцам несчастье. Из-за золота бледнолицые 
прогоняют нас с наших земель, заставляя постоянно кочевать с места на место, 
пока мы не умрем. Золото — это наша смерть. Брат мой, не ищи его!
— Но мне нужно вовсе не золото!
— Не золото? Но ты сам признался, что ищешь счастье в богатстве.
— Я так сказал, но богатство — не только золото. Это и мудрость, и опыт, и 
здоровье. Человека делают богатым милость Божья и уважение людей.
— Уфф! Уфф! Так вот ты о чем! А какое богатство выбрал ты?
— Последнее.
— Милость Божья и уважение людей? Тогда ты очень добрый человек и праведный