— Ты воюешь языком, а я вынужден ждать тебя с ножом. Встань на свое место, если 
не боишься.
Одним прыжком Мэтан-Аква занял место во втором круге восьмерки и крикнул со 
злостью:
— Я боюсь? Мэтан-Аква боится бледнолицего? Вы слышали, воины кайова! Я отниму 
жизнь у белого пса одним ударом!
— Мой первый удар лишит жизни тебя. А теперь замолчи! Тебе бы называться не 
Мэтан-Аква, а Ават-Я, Хвастун!
— Ават-Я? Этот вонючий койот осмелился оскорбить меня! Пусть стервятники сожрут 
твои внутренности!
Эта угроза была ошибкой, которая явно указала на способ нанесения удара. Раз 
внутренности, значит, он не будет метить сверху, в сердце, а ударит снизу, 
чтобы вспороть мне живот.
Расстояние между нами было настолько мало, что мы без труда могли дотянуться 
друг до друга. Не отрывая от меня взгляда, индеец опустил руку с ножом, 
направляя его лезвие вверх. Я уже не сомневался — он будет метить снизу в живот.
 Оставалось уловить момент удара, что мне должен был подсказать блеск его глаз. 
Опустив веки, я зорко следил из-под ресниц за противником.
— Ударь, белая собака! — рявкнул Мэтан-Аква.
— Сам ударь, красный щенок! — не остался я в долгу.
В ответ на оскорбление глаза индейцев вспыхнули яростью. Молниеносный взмах 
руки с ножом! И все было бы кончено, не ожидай я нападения именно в эту секунду.
 Левой рукой я парировал выпад, правой ударил сам, и мой нож по рукоятку 
вонзился в его сердце. Великан пошатнулся и, даже не успев вскрикнуть, мертвым 
рухнул на землю.
Индейцы дико взвыли, лишь Тангуа стоял молча. Потом подошел к поверженному мной 
противнику, ощупал края раны, выпрямился и посмотрел на меня так, что я потом 
долго не мог забыть этот взгляд. В нем были и бешенство, и ужас, и восхищение, 
и страх, и уважение. Вождь отвернулся от меня и хотел так же молча удалиться, 
но я его остановил:
— Ты видишь, я все еще стою на месте, тогда как Мэтан-Аква лежит за чертой 
круга. Кто из нас победил?
— Ты! — в бешенстве крикнул Тангуа и прошипел: — Ты белый сын злого Черного 
Духа. Наш шаман снимет с тебя чары, и тогда мы отнимем у тебя жизнь!
— Прекрасно, но сначала сдержи свое слово!
— Какое еще слово?
— Апачи не погибнут.
— Мы их не убьем. Я это обещал и обещание выполню.
— И освободишь их?
— Они получат свободу. Вождь кайова всегда выполняет обещания.
— Тогда мы с друзьями снимем с них ремни.
— Я сам это сделаю, когда настанет время.
— Уже настало, ведь я победил.
— Замолчи! Разве мы уточняли время?
— Нет, но и без того ясно…
— Замолчи! — еще раз крикнул Тангуа. — Время назначу я. Мы не убьем этих собак 
апачей, но они могут умереть от голода и жажды. И разве моя в том вина, что это 
случится до того, как они получат свободу?
— Мерзавец! — бросил я ему в лицо.
— Скажи еще одно слово, собака, и я…
Он не закончил, наверно, его испугало выражение моего лица. За него закончил я:
— … ударом кулака свалю тебя на землю, тебя, подлый лжец!
В ответ Тангуа выхватил нож и крикнул:
— Не подходи, убью!
— Мэтан-Аква тоже хвастался, что убьет меня, а сейчас лежит здесь мертвый. И с 
тобой будет то же самое. О судьбе апачей я поговорю с моими белыми братьями. И 
берегись, ты поплатишься жизнью, если с пленниками что-нибудь случится, ты 
знаешь, мы можем всех вас взорвать.
Только теперь я вышел из круга восьмерки и подошел к Сэму. Из-за воя 
краснокожих тот не слышал моего разговора с Тангуа. Сжав меня в объятиях, 
Хокенс воскликнул в полном восторге:
— Слава Богу, сэр, слава Богу! Поздравляю вас и приветствую! Ну точно с того 
света вернулся! Дорогой мой друг, бесценный гринхорн, ну что же вы за человек! 
Никогда не видел бизонов, а убивает самого сильного из стада! Никогда не видел 
серого медведя, а идет на него с ножом, будто хочет почистить яблоко! Никогда 
не видел мустанга, а поймал мою Мэри! Сражается с самым сильным и ловким 
индейцем, поражает его ножом прямо в сердце, а у самого хоть бы царапина! Дик! 
Билл! Идите сюда и полюбуйтесь на него! В кого мы его произведем?
— В подмастерья, — предложил Стоун.
— В подмастерья? Как прикажете это понимать?
— Так ведь он выдержал экзамен и доказал, что уже не ученик, не гринхорн. Мы 
произведем его в подмастерья, и вполне возможно, что со временем он станет 
мастером.
— Как это так: уже не гринхорн? Подмастерье? И ляпнет же такое! Самый настоящий 
гринхорн, каких свет не видывал! Разве опытный вестмен решится на поединок с 
таким громилой? Но новичкам всегда везет, точно так же как и дуракам. Вот, 
полюбуйтесь — перед вами самый глупый из новичков! И жив он только благодаря 
своей глупости, чтоб мне лопнуть! Ох, что я пережил во время их борьбы. Сердце 
остановилось, дыхание перехватило, а все мысли только о нем — пропадет ведь ни 
за грош. И вдруг — один взмах, один удар, и краснокожий валится на землю! Мы