лопнут, как струны. Сэм был в восторге:
— О небо, у вас больше сил, чем у этой скотины! Если бы вы могли сейчас увидеть 
свое лицо!
— А что в нем такого!
— Глаза вот-вот выскочат из орбит, губы распухли, того и гляди брызнет кровь.
— Ничего особенного, такое бывает с гринхорном, когда он не позволяет себя 
сбросить, в то время как опытные ловцы мустангов летят на землю, да еще 
отпускают собственного коня на прогулку по прерии.
Добряк Сэм состроил жалкую гримасу и примиряюще произнес:
— Ох, и не говорите, сэр! Уверяю вас, что такое может случиться даже с самыми 
опытными вестменами Дикого Запада. А вам везет. И вчера, и сегодня.
— Надеюсь, что и впредь удача не оставит меня. А вот о вас такого не скажешь. 
Как там ноги и ребра?
— Не знаю. Как-нибудь на досуге соберу их и посчитаю, а пока пускай бренчат 
вперемешку. Такой дьявол мне еще не попадался! Думаю, теперь он, а точнее она, 
ведь эта скотина женской породы, будет благоразумнее.
— Наверняка. Смотрите, как бедняжка измучена, даже жалость берет. Пусть 
отдохнет, потом ее оседлаем, и вы поедете на ней домой.
— А если она опять взбрыкнет?
— Не бойтесь! Похоже, она уже смирилась, и вы заполучили замечательную лошадку.
— И я так считаю. Знаете, мне она сразу приглянулась. А вот вы нацелились на 
сивку. Очень глупо с вашей стороны.
— Вы уверены в этом?
— Еще бы, конечно, глупо!
— Я не об этом. Вы действительно думаете, что я выбрал сивого жеребца?
— А то кого же?
— Тоже мула.
— Правда?
— Да, хоть я и гринхорн, но знаю, что сивый вестмену ни на что не сгодится. Мул 
мне сразу понравился. Помогите мне поднять его на ноги.
Мы подняли мула. Он стоял смирно, хотя дрожь сотрясала все его тело, и не 
упирался даже тогда, когда мы начали седлать его. Сэм вскочил в седло, и мул 
повел себя как хорошо объезженный конь.
— Видно, у нее был когда-то хороший хозяин. И хороший к тому же наездник. 
Знаете, как я ее назову?
— Ну и как же?
— Мэри. Когда-то у меня была лошадка с таким именем, не буду изобретать другого.

— Значит, мул — Мэри, а винтовка — Лидди?
— Ну да, очень милые имена, не правда ли? Послушайте, окажите мне еще одну 
услугу.
— Какую?
— Не рассказывайте никому о том, что здесь произошло. По гроб жизни буду вам 
благодарен.
— Какие могут быть разговоры! Все и так ясно, — понимающе согласился я.
— Да я о другом. Эта банда в лагере со смеху помрет, если узнает, как именно 
Сэм Хокенс стал обладателем своей очаровательной Мэри! Уж они меня со свету 
сживут, если вы об этом расскажете.
— Что вы такое говорите! — прервал я его. — Вы — мой учитель и друг, разве я не 
понимаю.
В его маленьких, лукавых глазках блеснула слеза.
— Да, сэр, я вам друг, — растрогался он, — и был бы счастлив, если бы и вы 
испытывали ко мне теплые чувства.
Крепко пожав ему руку, я ответил:
— Могу доставить вам это удовольствие, дорогой Сэм. Будьте уверены, что я люблю 
вас так, ну… как любят доброго почтенного дядюшку! Вас это устраивает?
— Вполне, сэр, вполне! Я в восторге, я счастлив, я сгораю от желания прямо 
здесь, не сходя с места, доказать свою признательность. Скажите, что мне 
сделать? Хотите, к примеру, я съем свою Мэри прямо сейчас, на ваших глазах, 
вместе со всеми потрохами, с костями и шкурой? Или, может быть, вы 
предпочитаете, чтобы я замариновал свой парик и слопал? Или вот еще…
— Хватит, хватит, милый Сэм! — засмеялся я. — Избави Бог, я не хочу потерять 
друга. Ведь в первом случае вы наверняка лопнете, а во втором умрете от 
несварения желудка, ему вашего парика не вынести. Вы уже сделали для меня много 
хорошего, и вам еще не раз представится случай доказать свою любовь. А пока 
пощадите бедную Мэри, а заодно и себя. И давайте поспешим в лагерь, мне еще 
надо поработать.
— А что же вы здесь делали — прохлаждались? Если уж это не работа, то я просто 
не знаю, что тогда называть работой, — заворчал Сэм.
С помощью лассо я привязал коня Дика Стоуна к своему седлу, и мы двинулись в 
лагерь. Мустанги давно исчезли, а мул был настолько смирен, что Сэм не уставал 
его хвалить:
— Она прошла школу, эта Мэри, и очень хорошую школу! С каждым шагом убеждаюсь, 
что у меня будет отличная верховая лошадка. Вот сейчас умница Мэри понемногу 
вспоминает все, что когда-то умела и что в стаде мустангов у нее вылетело из 
головы. Похоже, у нее есть не только темперамент, но и характер.
— А если еще и нет, то у вас она пройдет отличную выучку, ведь для этого она не 
так стара.
— Сколько ей лет, как вы думаете?
— Самое большее — пять.