Снова и снова рассматривал я привлекшее мое внимание животное и с каждым разом 
открывал в нем все больше и больше достоинств. Какая резвость, какая грация в 
движениях, какие блестящие, умные глаза! Словом, мул мне понравился, и я решил 
его изловить. Возможно, он убежал от хозяина и отправился вслед за кочующим 
табуном мустангов, где и остался.
Хокенс снова погнал лошадей на меня и приблизился настолько, что я уже его 
видел. Мустанги, потоптавшись на месте, свернули в сторону, а мы — за ними. 
Табун разделился, мул же остался рядом с вожаком, тем самым подтверждая свою 
необыкновенную выносливость и резвость. Я нацелился туда, где был мул, и понял, 
что Сэм собирается сделать то же самое.
— Обходите их, я слева, вы справа: — крикнул он мне.
Пришпорив коней, мы вскоре нагнали мустангов, прежде чем те достигли опушки 
леса. Лес — не совсем подходящее место для скачки, поэтому мустанги повернули 
назад, пытаясь проскочить между нами. Чтобы не допустить этого, мы с Хокенсом 
рванули навстречу друг другу, а мустанги бросились врассыпную, точно стайка 
куропаток, на которых напал ястреб. Вожак и мул, оторвавшись от остальных, все 
же успели вырваться. Мы бросились вдогонку. Крутя лассо над головой, Сэм 
закричал:
— Эй, юноша! Что же вы делаете? Хотите заарканить сивку? Хи-хи-хи!
Я попытался объяснить свой замысел, но его громкий смех заглушил мои слова. 
Итак, он решил, что я охочусь за вожаком? Ну, ладно, уступлю ему мула.
Хокенс уже был около мула. Лассо взлетело, петля обвилась вокруг шеи животного. 
Теперь следовало осадить коня, чтобы удержаться в седле при рывке натянувшегося 
лассо. Сэм еще недавно учил меня этому. Он так и сделал, но чуть замешкался, и 
от мощного рывка его конь свалился. Сам Хокенс, перевернувшись в воздухе, 
грохнулся на землю. Конь тут же вскочил, натяжение лассо немного ослабло, мул 
вдохнул полной грудью и помчался вдаль, увлекая за собой коня Сэма, ибо лассо 
было приторочено к луке седла.
Я кинулся к Сэму на помощь, но тот уже поднялся на ноги, ругаясь на чем свет 
стоит:
— Разрази меня гром! Они убегают от меня, даже не попрощавшись, чтоб я лопнул!
— Вы не сильно ушиблись?
— Нет. Слезайте скорее и дайте мне своего коня!
— Зачем?
— Догнать беглецов. Ну, слезайте быстрей!
— И не подумаю. Вы снова кувыркнетесь, и мы лишимся двух коней!
И я припустил за мулом, который ускакал уже далеко и мог бы вообще скрыться, 
если бы не конь Сэма. Тот не очень торопился и все время менял направление, что,
 естественно, сдерживало мула, поэтому я нагнал его без особого труда. 
Ухватившись за лассо, которым он был связан с конем, я сначала слегка отпустил 
мула, а сам с двумя конями поскакал позади, постепенно затягивая петлю. До 
определенной степени мне удавалось управлять мулом, от ослабляя, то натягивая 
лассо, и я заставил его, сделав полукруг, приблизиться к Сэму Хокенсу. Теперь 
петля с такой силой захлестнула шею животного, что бедняга не мог вздохнуть и 
рухнул на землю.
— Держите крепче, пока я не схвачу этого негодника, а потом отпускайте! — 
закричал Сэм.
Он подскочил к мулу и, несмотря на то, что тот здорово брыкался, встал рядом с 
ним и скомандовал:
— Давай!
Я отпустил лассо, мул получил возможность вдохнуть и подняться на ноги. В этот 
момент Сэм вскочил ему на спину. От ужаса мул на мгновенье окаменел, а потом, 
придя в себя, принялся скакать, пытаясь сбросить всадника. Чего он только не 
вытворял! Кидался в стороны, падал то на передние, то на задние ноги, выгибал 
спину, словно разъяренный кот. Но Сэм сидел крепко.
— Ему не сбросить меня! — крикнул Сэм. — А сейчас он прибегнет к последнему 
средству. Подождите здесь, вскоре я вернусь, он станет как шелковый!
Увы, Сэм ошибся. Мул вовсе не собирался убегать вместе с ним. Он вдруг бросился 
на землю и принялся кататься, угрожая переломать седоку все ребра. Пришлось 
Сэму быстренько соскочить. Я вынужден был спешиться и, схватив тащившийся по 
земле конец, обвил лассо два раза вокруг ствола ближайшего дерева. Стряхнув 
настырного всадника, мул вознамерился умчаться прочь, но не тут-то было: 
затянувшаяся петля снова сдавила шею, и упрямое животное свалилось на землю.
Сэм Хокенс, нагнувшись, ощупал свои ноги и ребра, а потом с кислой гримасой 
произнес:
— Отпустите этого дьявола, нам с ним не справиться, чтоб мне лопнуть!
— Еще чего! Не позволю, чтобы надо мной взяла верх скотина, отцом которой был 
не джентльмен, а простой осел. Я его приструню. Смотрите!
Я отвязал лассо от дерева и, широко расставив ноги, встал над мулом. 
Почувствовав, что петля ослабла, упрямец набрал воздуха в легкие, вскочил, и я 
оказался у него на спине. Теперь все искусство заключалось в том, чтобы как 
можно сильнее сдавить его бока ногами. Одной рукой я ухватился за лассо у 
самого основания петли и ждал, когда мула утомят прыжки и уловки, уже 
опробованные на Сэме. Как только он попытался броситься на землю, я затянул 
петлю и сильно сжал коленями бока строптивца, удерживая его на ногах. Это была 
трудная борьба. Я взмок, с мула тоже пот катил градом, а с губ падали крупные 
хлопья пены… Он постепенно слабел, остервенелое поначалу фырканье перешло в 
короткий кашель, и в конце концов, обессиленное животное рухнуло подо мной. 
Бедняга лежал на земле без движения, с закатившимися глазами.
Наконец-то я смог перевести дыхание. Казалось, еще немного, и все мои силы