— Исчезли! Можете поискать. Я не догадался спросить, куда они направились! 
Хи-хи-хи!
— Неужели двум опытным стрелкам удалось убить только одну корову… презрительно 
бросил один из них.
— Убейте больше, если сможете, сэр! Вы бы не успокоились, пока не убили бы все 
двадцать, да еще парочку. Впрочем, там найдете двадцатилетних быков, которых 
застрелил этот молодой человек.
— Быки, старые быки! — закричали кругом. — Чтобы стрелять в двадцатилетних 
быков, надо действительно быть гринхорном.
— Смейтесь, господа, смейтесь, но этот гринхорн спас мне жизнь.
— Жизнь? А как это было? — они пристали к Сэму с расспросами, но тот заявил:
— У меня нет желания говорить об этом, порасспросите его самого, однако замечу, 
вряд ли удобно отправляться за мясом в потемках.
Сэм был прав, солнце клонилось к закату, да и они уже знали мой характер и 
понимали, что я не стану распространяться о своих приключениях. Вот почему, 
быстро сев на лошадей, наши коллеги отправились за мясом — все вместе, так как 
не доверяли друг другу.
Среди порядочных охотников добыча, убитая одним, считается общей, но у этих 
людей чувство товарищества отсутствовало. Позднее я узнал, что они набросились 
на корову точно дикие звери и рвали мясо на куски чуть ли не руками, ссорясь и 
отталкивая друг друга. Каждый для себя, кто сколько мог, самый лучший, самый 
большой кусок — себе!
Они уехали, а мы освободили от ноши моего коня, и я отвел его в сторону, чтобы 
расседлать и стреножить. Сэм тем временем описывал наши приключения Паркеру и 
Стоуну. Нас разделяла палатка, и они не заметили, как я подошел с 
противоположной стороны и услышал весь рассказ Сэма.
— Поверьте, все так и было. Этот парень прицелился в самого большого, самого 
сильного быка и свалил его одним выстрелом, словно старый, опытный охотник. 
Конечно, я всыпал ему как следует за «легкомыслие», но я-то знаю цену такому 
выстрелу!
— Я тоже, — подтвердил Стоун. — Из гринхорна получится отличный 
охотник-следопыт.
— И совсем скоро, — долетел до меня голос Паркера.
— Да, — сказал Хокенс, — он вестмен от рождения. К тому же эта его необычайная 
физическая сила! Вы видели, как он вчера один вытянул тяжеленный воз? Где 
пройдет — там трава не скоро поднимается! И тем не менее я считаю, мы не должны 
хвалить его.
— Но почему?
— Иначе он зазнается.
— Да нет, вряд ли.
— Конечно, парень он бесхитростный, и все же никогда не следует слишком хвалить 
человека, даже самый скромный может зазнаться. А потому будем и впредь называть 
его гринхорном. У парня есть все задатки стать со временем настоящим вестменом, 
но их еще надо долго и упорно развивать.
— Сэм, ты хоть поблагодарил его за то, что он спас тебе жизнь?
— И не подумал!
— Ну уж это ни в какие ворота не лезет!
— Мне все равно, чтоб мне лопнуть! Можешь считать меня неблагодарным, но я 
думаю о парне. Главное, чтобы он не заважничал и оставался таким, как есть. 
Хотя, признаюсь, я бы с удовольствием пожал ему руку и расцеловал в обе щеки!
Стоун расхохотался:
— Целоваться с тобой? Скажет же такое! Пожать руку — куда еще ни шло, но 
целоваться… Вот уж рассмешил!
— А что тут такого? — обиделся Сэм.
— Да ты хоть раз видел себя в зеркале? Нет? Ну так взгляни хотя бы на свое 
отражение в ручье. Зрелище малоприятное, должен тебе сказать.
— Ах, вот оно что! Хорошего же вы мнения обо мне! Значит, я страшилище, а ты, 
выходит, — красавец? Не задирай нос! Даю слово, на конкурсе красоты я возьму 
первый приз, а ты как раз останешься ни с чем, хи-хи-хи! Ладно, это к делу не 
относится, вернемся к нашему гринхорну. Я уже сказал, благодарить его не 
собираюсь, но когда мясо поджарится, он получит от меня самый лакомый кусок. И 
знаете, что еще я завтра сделаю?
— Интересно.
— Доставлю удовольствие нашему гринхорну.
— Каким образом?
— Дам ему возможность заарканить мустанга.
— Ты разве собираешься на мустангов?
— Ну да, ведь должен же я подумать о новом коне. А пока ты одолжишь мне своего. 
За бизонами придут мустанги. По-моему, их надо искать в долине, по которой 
пройдет дорога. Если мустанги уже появились в наших краях, то скорее всего мы 
найдем их там.
Дальше слушать я не стал, обогнул палатку и подошел к трем приятелям с другой 
стороны, чтобы они не догадались, что я подслушал разговор, не предназначенный 
для моих ушей.
У палатки горел костер. На огне поджаривался огромный кусок мяса. Хокенс ловко 
поворачивал вертел, сделанный из толстого сука и опиравшийся на рогатины по обе 
стороны костра. Интересно было наблюдать за ним — так сосредоточенно, даже с 
упоением он занимался стряпней.
Но вот наши коллеги тоже привезли мясо и тоже принялись его готовить. Они 
развели несколько костров, но для всех места не хватило, каждый поджаривал