убивают друг друга. Позволь мне быть с тобой откровенным. Кто, по-твоему, 
мудрее и хитрее, краснокожий или бледнолицый?
— Конечно, бледнолицый. У белых и знаний, и умения больше, они превосходят нас 
во всем.
— Но Великий Дух наделил тебя таким даром, который редко встретишь даже у 
белого. Поэтому я жду от тебя иных поступков, нежели от обыкновенного 
краснокожего. Ты умнее и проницательнее всех остальных индейцев. Сколько раз вы 
выкапывали топор войны? Ты не станешь отрицать, что краснокожие воины постоянно 
истребляют друг друга, а теперь ты собираешься участвовать во всеобщем 
самоубийстве. Инчу-Чуну и Ншо-Чи убили не краснокожие, а белые, и один из них 
укрылся у кайова, подговорив их напасть на вас. Конечно же, одного этого 
достаточно, чтобы сразиться с ними, но это ни в коем случае не повод, чтобы 
перестрелять их, как паршивых псов. Не забывай, они — твои красные братья!
Я говорил долго, и Виннету спокойно внимал мне. Когда мои аргументы истощились, 
он протянул мне руку.
— Сэки-Лата настоящий и искренний друг всех краснокожих воинов. Ты справедливо 
называешь наше поведение самоубийством. Я поступлю так, как ты говоришь: 
захвачу кайова, а потом отпущу их, но Сантэра оставлю у себя.
— Ты думаешь, что захватишь? Это будет нелегко — их значительно больше. А может,
 тебе в голову пришел тот же план, что и мне?
— А что ты придумал?
— Надо заманить кайова в такое место, где они не смогут применить оружие.
— Именно об этом и я подумал.
— Отлично. Тебе эти места знакомы, так скажи, куда мы заманим их?
— Недалеко отсюда есть узкое скалистое ущелье.
— Думаешь, получится?
— Обязательно. Со всех сторон — крутые неприступные скалы, и когда кайова туда 
войдут, мы нападем спереди и с тыла, и если им жизнь дорога, они сдадутся. Им я 
дарую жизнь, а Сантэр останется в моих руках.
— Благодарю тебя! Сердце моего брата Виннету открыто для добрых дел и помыслов. 
Хочу надеяться, что подобным образом ты поступишь и в другом случае.
— Что ты имеешь в виду, мой брат?
— Ты собирался дать клятву мстить всем бледнолицым, но я попросил тебя 
повременить, пока не закончатся похороны. Позволь мне узнать твое решение.
Опустив голову, мой собеседник надолго замолчал, потом взглянул на меня 
открытым взглядом и, показывая рукой на шалаш, где лежали до погребения тела 
убитых, произнес:
— Прошлую ночь я провел там, при них, в мучительных раздумьях. Месть подсказала 
мне великую и смелую мысль собрать краснокожих воинов всех племен и выступить 
против бледнолицых. Но победа, увы, была бы не за мной… Зато из борьбы с самим 
собой сегодня ночью я вышел победителем.
— И ты отказался от этой великой и смелой мысли?
— Я спрашивал совета у самых близких мне людей: двух умерших и одного живого. 
Они дали отрицательный ответ, и я решил прислушаться к ним.
Видимо, на моем лице отразилось недоумение, ибо он продолжал:
— Мой брат не догадывается, о ком я говорю? Это — Клеки-Петра, Ншо-Чи и ты. 
Всех вас я мысленно спрашивал и от каждого получил один и тот же ответ.
— Несомненно, если бы они были живы, ты мог спросить их, они сказали бы тебе то 
же самое, что и я. Твой план — грандиозен, и ты бы справился с ним, но…
— Ты переоцениваешь меня, брат мой, — перебил Виннету. — Одному вождю не под 
силу поднять всех индейцев, на это нужны годы, и пройдет целая жизнь, прежде 
чем я достигну цели. А в конце жизни слишком поздно начинать борьбу. Достойного 
же продолжателя найти трудно.
— Я рад, что мой брат Виннету пришел к этому выводу. Ты прав. Один человек не 
сможет завершить дело, а продолжателя нет. Даже если бы тебе удалось объединить 
всех, результат войны с белыми давно предрешен.
— Я знаю, война лишь приблизила бы нашу гибель. Даже если бы мы одержали победу 
во всех сражениях, бледнолицых много больше, они прислали бы новые отряды, а мы 
не были бы в состоянии восполнить свои ряды. Сидя ночью у тел моих родных, я 
решил отказаться от этого плана и отомстить лишь Сантэру и тем, кто пришел ему 
на помощь. Однако мой брат Сэки-Лата отсоветовал мне и это, поэтому моя месть 
коснется только Сантэра, а кайова мы отпустим.
— Твои слова исполнены благородства, и я горжусь связывающей нас дружбой. Я 
никогда не забуду этого. А сейчас надо готовиться к схватке с кайова. Хотелось 
бы знать, когда они нагрянут?
— Уже сегодня! — твердо, словно речь шла о давно доказанном факте, сказал 
Виннету.
— Почему ты так уверен?
— Вспомни, что говорил мне. Ты сказал: кайова сделали вид, будто поехали в свое 
стойбище, надеясь обмануть вас, а на самом деле они едут сюда. Едут кружным 
путем, иначе бы появились здесь еще вчера. К тому же есть и другая причина для 
задержки.
— Какая причина?
— Сэм Хокенс. Надо было отправить его в селение, не тащить же с собой. Вместе с 
ним отправили и гонца с вестью о походе на нас.
— Ты полагаешь, «то на вас пойдут все жители стойбища кайова?
— Конечно. Воины, которых вы встретили на высохшей реке, направились к 
Наггит-циль, а гонцов послали за подмогой и с ними же отправили Сэма Хокенса. А 
чтобы вы не заметили их маневров, были вынуждены поискать обходной путь и 
задержались. Поэтому вчера и не появились, но сегодня уж точно прибудут.