память, кому надо будет напоминать о времени, когда эта самая долина была 
всего-навсего логовом для хищных зверей, а эта проезжая дорога — оленьей тропой.
 Ты думаешь, Рейбен будет рад поставить на ноги весь этот новоиспеченный дар?

— Со здравым смыслом и с благословения Провидения. Ум деятелен, лейтенант Дадли,
 когда тело бродит среди лесов, а я много упражнял свои мысли в этих вопросах, 
пока ты и прочие пребывали в своих сновидениях. Здешние колонии — в своем 
первом столетии, и тем не менее тебе известно, какой шаг к усовершенствованию 
они сделали. Мне говорят, что Хартфордское поселение
91
собираются приравнять к городам старой родины Англии, так что есть основание 
полагать, что может наступить день, когда провинции будут иметь силу, условия 
культуры и средства сообщения, равноценные тем, какими располагают некоторые 
части древнего острова!

— Нет, нет, доктор Эргот, — возразил второй с недоверчивой улыбкой. — Это 
выходит за границы разумных ожиданий.

— Не забудь, я сказал «равноценные
некоторым
частям». Я думаю, мы вправе вообразить, что спустя не слишком многие века эти 
места будут насчитывать миллионы там, где сегодня человек видит только туземцев 
и зверей.

— Я соглашусь с любым человеком в этом вопросе, насколько допускает разум. Но 
ты, несомненно, читал в книгах, написанных по ту сторону океана, об условиях 
жизни в тех странах, относительно которых ясно, что мы не можем надеяться 
когда-нибудь добиться высочайшего превосходства, достигнутого ими.

— Сосед Дадли, ты, кажется, готов довести непродуманное выражение до абсурда. Я 
сказал «равноценные
некоторым
частям», подразумевая в то же время, что и в некоторых отношениях. Ведь 
известно из философии, что телосложение человека изменилось к худшему и должно 
вырождаться в этих местах, подчиняясь законам, установленным природой. Поэтому 
допустимо сделать скидку на некоторый дефицит менее материальных качеств.

— Выходит тогда, что лучший сорт людей за океаном — это те, кто не расположен 
покинуть свою страну, — возразил лейтенант, бросив с некоторым недоверием 
взгляд на мускулистые пропорции своей собственной крепкой фигуры. — У нас в 
поселении не меньше троих из старых стран, и, однако, я не нахоясу их людьми, 
похожими на тех, кого стоило бы искать для строительства Вавилонской башни.
— Это означает решать запутанный и научный вопрос на примере немногих 
поверхностных исключений. Смею сказать вам, лейтенант Дадли, что наука, 
мудрость и философия Европы исключительно активно занимались этими вещами. И 
они доказали, к своему собственному совершенному удовлетворению, каковое 
равнозначно безапелляционному решению вопроса, что человеку и зверю, растению и 
дереву, холму и долине, озеру и пруду, солнцу, воздуху, огню и воде — всем им 
недостает некоторого совершенства старых регионов. Я уважаю патриотическое 
чувство и готов аплодировать дарам, полученным из рук милосердного Творца так 
же, как любой человек. Но то, что продемонстрировано наукой или собрано путем 
изучения, далеко превосходит возражения легкомысленных придир, чтобы в этом 
сомневались люди, обладающие более серьезными знаниями.
— Я не буду оспаривать доказанных вещей, — возразил Дадли, который в споре был 
так же податлив, как силен и энергичен в физических схватках, — ибо так и 
должно быть, чтобы ученость людей в старых странах имела подавляющее 
превосходство в силу их большего возраста. Нам было бы что вспомнить, если бы 
некоторые из их редкостных преимуществ были занесены в наши собственные молодые 
провинции!
— А можно ли сказать, что наши умственные потребности были забыты?.. Что нагота 
ума была вынуждена пребывать без подобающего ей одеяния, сосед Дадли? Мне 
кажется, что в этом отношении мы имеем редкое основание радоваться и что 
равновесие природы выражается в том, как действует оздоровляющее влияние 
искусства. Неуместно в непросвещенной провинции настаивать на качествах, 
которые убедительно изобличены как ложные, но ученость — это передаваемый и 
перенимаемый дар, и потому уместно утверждать, что она должна быть здесь в 
количествах, отвечающих нуждам колонии.
— Я не стану отрицать этого, ибо, будучи больше человеком, который бродит по 
лесу, нежели путешествует в поисках зрелищ среди поселений вдоль берега океана, 
допускаю, что там можно увидеть многое, о чем мои бедные способности не 
сформировали никакого мнения.
— Да разве мы совсем уж непросвещенные люди даже в этой отдаленной долине, 
лейтенант? — возразила медицинская пиявка, свесившись через шею лошади и 
обращаясь к спутнику с мягкой и убеждающей интонацией, вероятно, усвоенной им 
благодаря обширной практике среди женщин поселения. — Разве нас можно 
причислить по знаниям к язычникам или посчитать людьми невежественными, о коих 
известно, что когда-то они пробирались через эти леса в поисках удачи! Я не 
претендую на безошибочность суждения или на какую-то особую осведомленность, но 
моему несовершенному пониманию не кажется, мастер Дадли, что прогрессу 
поселения всегда мешало отсутствие необходимого предвидения и что прирост