дружественные, хотя лесной житель позволил чужаку пройти, не выказав 
какого-либо устного выражения неудовольствия.
— Капризная телка становится наконец послушной, Фейс Ринг, — заметил парень, 
опуская приклад своего мушкета наземь с такой силой, что на выгоревшем дерне у 
его ног осталась глубокая вмятина. — А пятнистый вол, старый Лесоруб, желает 
идти под ярмо не больше, чем эта четырехлетка отдать свое молоко.
— Эта корова стала добрее с тех пор, как ты нашел способ укрощать ее нрав, — 
возразила доярка голосом, вопреки стараниям девичьей гордости, выдававшим 
некоторое душевное волнение, между тем как она с еще большим усердием исполняла 
свои нетрудные обязанности.
— Гм! Я надеюсь, что так же хорошо ты помнишь некоторые из других моих уроков. 
Но ты сноровиста в обучении, Фейс. Это видно по тому, как быстро ты усвоила 
привычку беседовать с мужчиной столь шустрым на язык, как тот нечестивец из-за 
океана.
— Надеюсь, что если девушка вежливо слушает, это не доказательство неприличного 
разговора со стороны той, которую учили скромности речи, Ибен Дадли. Ты часто 
говорил, что святая обязанность той, к кому обращаются, быть внимательной, 
чтобы не сказали, будто она относится к людям пренебрежительно, и этим она 
заслужит большее уважение, чем благодаря доброму нраву.
— Я вижу, что ты все еще помнишь из моих уроков больше, чем я мог надеяться. 
Значит, ты слушаешь так внимательно, Фейс, потому что девушке неприлично 
показаться пренебрежй тельной?
— Ты прав. Какого бы плохого мнения я ни заслуживала, ты не имеешь права 
считать пренебрежение среди моих пороков!
— Да если я… — Тут Ибен Дадли прикусил язык и подавил выражение, которое тяжко 
оскорбило бы того, чьи понятия о приличии были столь же суровы, как у его 
собеседницы. — Ты, должно быть, сегодня услышала много полезного, Фейс Ринг, — 
добавил он, — учитывая, что ты вся обратилась в слух и что тебе представился 
такой случай.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, говоря о случае, — возразила девушка, 
наклоняясь еще ниже возле объекта своего усердия, чтобы скрыть румянец, который,
 как подсказало ей чувство, вспыхнул на ее щеках.
— Я хочу сказать, что разговор, должно быть, долгий, если нужны четыре беседы с 
глазу на глаз, чтобы его закончить.
— Четыре! Поскольку я надеюсь, что меня считают девушкой правдивой в словах и 
делах, то это всего третий раз, когда посторонний мужчина говорил со мной 
наедине с того времени, как взошло солнце.
— Если я умею сосчитать количество пальцев на своей руке, то это четвертый раз.
— Нет, как можешь ты, Ибен Дадли, пропадая в поле с тех пор, как пропел петух, 
знать, что происходило возле домов? Ясно, что это ревность или еще какая-то 
дурная страсть заставляет тебя говорить с раздражением.
— Откуда я знаю! Может, ты думаешь, Фейс, что только твой брат Рейбен наделен 
способностью видеть!
— Работа, должно быть, шла с большой выгодой для капитана, пока глаза 
обшаривали другие вещи! Но, наверное, у кого сильные руки, того отряжают 
подглядывать, а кто послабее телом, тех посылают на тяжелые работы.
— Не настолько мне безразлична твоя жизнь, чтобы иногда не посмотреть в эту 
сторону, дерзкая девчонка. Что бы ты об этом ни думала, но какие вопли 
поднялись бы в маслобойнях и на молочных фермах, если бы вампаноа проникли на 
вырубку и не было бы никого, чтобы вовремя поднять тревогу.
— Верно, Ибен, твой страх перед мальчиком в блокгаузе должен быть силен для 
такого мужчины, как ты, иначе ты не стерег бы дома так внимательно, — съязвила 
Фейс со смехом, ибо с присущей ее полу сообразительностью она почувствовала 
свое постепенное превосходство в разговоре. — Ты забыл, что с нами бравые 
солдаты из старой Англии, чтобы индейцы не причинили нам вреда. Но вот сюда 
идет храбрый солдат самолично. Хорошо, если он будет на часах, а не то эта ночь 
может подставить нас под томагавки во сне!
— Ты говоришь об оружии дикарей! — сказал посланец короля, снова подобравшийся 
поближе с явным желанием принять участие в разговоре, который, пока он следил 
за ним издали, казалось, стал интереснее. — Я полагаю, что в этот месяц весомая 
опасность со стороны индейцев миновала.

— В этот месяц да, — заметил с явным намеком Ибен, тихо посвистывая и холодно 
обводя взглядом грузное тело чужака. — Но следующая четверть месяца может 
доставить
весомое
доказательство опасности со стороны индейцев, случись порядочная стычка с ними.


— А что общего у луны с вторжением дикарей? Разве среди них есть такие, кто 
изучает тайны звезд?
58

— Они изучают черную магию и прочее ведьмовство больше, чем что-либо еще. 
Нелегко уму человека вообразить ужасы, которые они придумывают, когда 
Провидение дарует им успех в набеге.
— Но ведь ты говорил о луне! Каким образом луна связана с их кровавыми 
заговорами?
— Сейчас полнолуние и коротка та часть ночи, когда глаз часового не разглядит 
краснокожего в вырубке, но совсем другой разговор, когда в этих лесах на час