держусь за нее, как за надежный якорь, который поможет мне выжить в любую бурю. 
Каждое ее слово правдиво, каждая строчка драгоценна.
Вероятно, половина присутствующих вождей видела книги и раньше, остальные же, 
не видевшие, были наслышаны об этих кладезях мудрости, следуя советам которых 
бледнолицые строят свою ни на что не похожую жизнь. Тем более что даже у 
индейцев есть свои письменные источники, выполненные, правда, не буквами и 
словами, как у народов с развитой письменностью, а подражательными знаками и 
своеобразными иероглифами. О Библии также многие, кто больше, кто меньше, но 
слышали, хотя ни один из участников Совета не подпал под ее влияние. И в самом 
деле, индеец, принявший христианство, а такие, даже в то время, были, вряд ли 
согласился бы присутствовать на этом собрании, созванном с совершенно 
определенной целью. Тем не менее сильное любопытство, хотя и проявляемое с 
обычной для индейцев сдержанностью, толкало вождей к тому, чтобы рассматривать 
великую знахарскую книгу бледнолицых и даже касаться ее. Впрочем, последнее 
разрешали себе далеко не все: индейцы полны предрассудков, и некоторые, сгорая 
от восхищения и желания прикоснуться к Священной книге и таким образом 
причаститься ее тайнам, не решались на это.
Питер взял маленький томик, который миссионер держал в вытянутых вперед руках, 
словно предлагая любому желающему. Осторожный вождь впервые дотронулся до 
таинственной книги. Раздумывая над тем, почему белым людям удается с каждым 
годом все более проникать на земли исконных жителей Америки, Питер в числе 
прочего предположил, что, быть может, многие элементы могущества бледнолицых 
содержатся на страницах этого необыкновенного тома, который почитают, 
по-видимому, все без исключения бледнолицые, включая даже завзятых гарнизонных 
пьяниц. Весьма возможно, что Питер был недалек от истины, хотя те, кто 
пользуется Библией изо дня в день, часто не отдают себе в этом отчета.
Сознавая, как важно ему не выдать в таком ответственном собрании своих опасений,
 Питер смело, не колеблясь, перелистал страницы Библии, хотя сделал это 
достаточно неловко, как каждый человек, впервые берущий книгу в руки. 
Ободренный тем, что его подвиг не вызвал немедленной кары небесной, он раскрыл 
Библию и поднял высоко вверх, демонстрируя своему народу, что он не боится ни 
чар ее, ни силы. В этом обыкновенном жесте было, однако, больше бравады, чем 
искренности, ибо, чтобы сделать его, Питеру, человеку бесспорно выдающемуся, 
пришлось призвать на помощь все свое мужество и самообладание. Он не знал и, 
конечно, не мог знать, в чем состоит ценность этой книги, а богатая фантазия 
подсказывала ему самые худшие предположения. Раз Библия служит настольной 
книгой бледнолицых знахарей, рассуждал Питер, то почему бы ей не содержать 
нечто, идущее во вред краснокожим; в таком случае, весьма правдоподобном с 
точки зрения Питера, одно прикосновение к ней может нанести ему серьезный вред. 
Этого, однако, не произошло, и улыбка мрачного удовлетворения осветила его 
суровое лицо. Он повернулся к миссионеру и многозначительно произнес:
— Пусть мой брат раскроет свои глаза пошире. Я заглянул в его знахарскую книгу, 
но не нашел там никаких свидетельств того, что краснокожий фактически не 
краснокожий, а нечто совсем иное. Краснокожего сотворил Великий Дух; а 
сотворенное Великим Духом вечно. Книгу эту сделали бледнолицые, и она лжет.
— О нет, нет, Питер, ты говоришь ужасные вещи! Но Всевышний простит тебя, ибо 
ты не ведаешь, что произносят твои уста. Дай мне эту священную книгу, я прижму 
ее к сердцу, в котором, смиренно надеюсь я, запечатлены многие ее божественные 
предписания.
Миссионер в пылу чувств обратился к английскому языку, но Питер понял его и 
спокойно вернул ему Библию, собираясь немедленно воспользоваться выигранным 
преимуществом.

— Мой брат получил свою знахарскую книгу обратно, а краснокожие все остались 
живы, — заговорил Питер. — И рука моя не повисла беспомощно, как высохшая ветка 
болиголова
note 136
. А ведь она сжимала слово Великого Духа! Быть может, краснокожий и книга 
бледнолицых не могут причинить друг другу зла. Я заглянул в великую книгу моего 
брата, но не увидел и не услышал предания о том, будто мы евреи. На этих 
прогалинах живет бортник. Я беседовал с ним. Он рассказал мне, кто такие эти 
евреи. Они не ладят с остальными бледнолицыми и живут отдельно от них, словно 
заболевшие оспой. Мой брат поступает неправильно, когда является к краснокожим 
и внушает им, будто их отцы были недостойны того, чтобы жить и есть там же, где 
его отцы, и ходить одними с ними тропами.

— Это, Питер, заблуждение, чудовищное и опасное заблуждение! Бортник знает о 
евреях со слов тех, кто мало читал хорошую книгу. Евреи были и продолжают быть 
избранным народом Великого Духа, и настанет день, когда он снова явит им свою 
милость. Я отдал бы все, лишь бы быть одним из них, но умудренным словами 
Нового Завета. Ни один истинный христианин не может презирать сына Израиля, что 
бы ни происходило в прошлом. Принадлежать к этому народу большая честь, а не 
позор.
— Коли это так, почему бледнолицые не оставят нам земли, на которых мы испокон 
веков охотились? Мы довольны своей жизнью. Мы не желаем быть евреями. Каноэ 
наши слишком малы, на них не пересечешь Великое Соленое озеро. Они недостаточно 
велики даже для больших озер с пресной водой. У нас не хватит сил грести 
столько времени. Мой брат утверждает, что там, где восходит солнце, лежит 
богатая земля, которую Маниту даровал краснокожим. Так ли это?
— Вне всяких сомнений. Она была дарована навечно детям Израиля; на время вас ее