краснокожих, в их внешности, даже в их преданиях я вижу доказательства того, 
что краснокожие — это те самые евреи, которые некогда были избранным народом 
Великого Духа.
— Если Маниту так любит краснокожих, почему он разрешил бледнолицым забрать их 
охотничьи земли? Почему он сделал краснокожего бедняком, а бледнолицего — 
богачом? Боюсь, брат, что ваше предание лжет, иначе все было бы иначе.
— Человеку не дано проникнуть в мудрость Провидения. То, что нам кажется 
странным, может быть вполне справедливым. Потерянные племена прогневали 
Великого Духа; доказательств его гнева множество — он отдал их в плен, рассеял, 
покарал. Но, единожды потерянные, они когда-нибудь должны быть найдены, разве 
не так? Да, дети мои, грядет день, и Великий Дух, к радости своей, вернет вас в 
страну ваших отцов и снова сделает вас великим славным народом, каким вы были 
когда-то.
Миссионер говорил так благожелательно, с такой горячей убежденностью, что слова 
о грядущем великом событии, произнесенные устами человека, которого индейцы 
почитали, хотя и не понимали, неизбежно произвели на них глубокое впечатление. 
Если их судьба воистину в руках Великого Духа и он, движимый любовью и 
прозорливостью, поступит с ними по справедливости, то замыслы Питера и тех, кто 
думает и действует как он, могут привести не ко благу, а ко злу. Умный дикарь 
немедленно это понял; ему, решил он, надо сказать сейчас свое слово, чтобы 
уменьшить воздействие выступления пастора Аминь на тех, кого он, Питер, 
намеревался использовать в своих целях. Загадочный вождь был обуреваем одним 
желанием — отомстить бледнолицым, а без этого даже перспектива избавления его 
народа от темноты и бедности не только не прельщала его, но и огорчала. 
Стремление к возмездию, к уничтожению угнетателей его народа настолько овладело 
Питером, что все происходящее вокруг он рассматривал лишь сквозь призму 
задуманной им расправы с бледнолицыми; точно так же миссионер все факты и 
обстоятельства истолковывал в пользу своей теории еврейского происхождения 
индейцев.
Поэтому, когда Питер поднялся, в его груди бушевала страстная злоба, какую 
милостивый добрый Бог никогда бы не пожелал видеть ни у дикаря, ни у 
цивилизованного человека. Но благодаря огромному самообладанию Лишенный Племени 
сумел унять неистовый вулкан в своей душе и начать свою речь с обычным 
достоинством и спокойствием.
— Мои братья слышали, что сказал знахарь. Он поведал им много такого, что им и 
не снилось. Он сказал, что индеец вовсе не индеец. Что краснокожий на самом 
деле бледнолицый, что мы совсем не те, кем себя считали. Хорошо, что мы об этом 
узнали. Мы видим, в чем различие между умным и глупым. Бледнолицые учатся 
больше, чем краснокожие. Поэтому они научились захватывать земли, на которых мы 
охотились. И возводить поселки там, где наши отцы охотились на оленей, они тоже 
научились. И научились прийти к нам и сообщить, что мы никакие не индейцы, а 
вовсе евреи. Я хочу учиться. Хоть я и стар, но мой разум желает знать больше. А 
раз я хочу знать больше, я сейчас задам несколько вопросов этому знахарю, а мои 
братья пусть откроют пошире свои уши и поучатся немного из его ответов. Быть 
может, мы и поверим, что мы не краснокожие, а бледнолицые. Может, мы поверим, 
что охотиться нам следует не возле больших озер с пресной водой, а там, где 
заходит солнце. Может, мы захотим отправиться домой, а все эти прекрасные 
прогалины оставим бледнолицым — пусть прогалины покроются их домами, как наши 
тела следами от принесенной ими оспы. Слушай, брат, — повернулся он к 
миссионеру, — ты сказал, что отныне мы не индейцы, а евреи; это относится ко 
всем краснокожим или только к тем племенам, чьи вожди здесь?
— Я искренне убежден, что ко всем индейцам. В настоящее время у вас кожа 
красная, но когда-то она была бледной, бледнее, чем у самого бледного из 
бледнолицых. Она изменила цвет под влиянием климата, трудностей и перенесенных 
страданий.
— Если кожа способна изменять цвет под влиянием страданий, то я удивляюсь, 
почему наша не стала черной, — многозначительно произнес Питер. — Вот когда все 
наши охотничьи земли покроются фермами вашего народа, тогда уж, наверное, мы 
станем чернокожими.
На лицах слушателей выразилось отвращение — индейцы в значительной мере 
разделяют то исключительное, как ни к кому иному, презрение, которое тяготеет 
над этим обездоленным классом. На Юге, как известно, краснокожие используют в 
качестве рабов потомков детей Черного континента, но еще никому не удалось 
превратить в раба сына американских лесов! Эта задача оказалась человеку не по 
силам. Подобные попытки предпринимались — первые поселенцы на американской 
земле с этой целью переселили нескольких индейцев на острова, но предприятие 
оказалось настолько безуспешным, что впредь от него отказались. Американские 
индейцы, живущие на наших территориях, находятся на грани вырождения, их 
одолевают нищета и невежество, порождающие дикую жестокость нравов, но они, 
по-видимому, полны решимости жить и умереть свободными людьми, в отличие от 
аборигенов, живущих дальше к югу.
— Дети мои, — ответствовал миссионер, — я не смею сказать о нашем будущем 
ничего, что не было бы уже сказано Богом. Вы же знаете, что у нас, у 
бледнолицых, есть книга, в которой Великий Дух изложил нам свои законы и 
предсказал, что ожидает нас в будущем. Что-то из предсказанного уже произошло, 
а кое-чему еще предстоит случиться. Потеря десяти племен была предсказана и 
произошла; а вот найти их еще не нашли, если я не избран Великим Духом как один 
из счастливцев, повстречавшихся с ними на этих прогалинах. Вот эта Книга — она 
всегда со мной, она — мой верный спутник и друг, я не расстаюсь с ней ни днем, 
ни ночью; ни в беде, ни в праздник; ни в сезон охоты, ни в межсезонье. Я