и камня Бларни мало что осталось в наличности, и, быть может, чем меньше об 
этой части фамильного наследства будет сказано, тем лучше; но если мы спустимся 
на несколько ступеней по социальной лестнице и окажемся на уровне, где мы 
привыкли смотреть на людей попросту как на мужчин и женщин, то едва ли сыщется 
место на земле, где найдешь столь покровительственное, внимательное, разумное и 
по-мужски мудрое отношение, какое дарит в Новой Англии муж своей жене, отец — 
дочери, а брат — сестре. Живым и, при всех своих недостатках, замечательным 
образчиком этих достойных уважения правил был и Гершом. В трезвом состоянии он 
был неизменно ласков с Дороти, а за Марджери готов был в любую минуту положить 
свою жизнь. Последняя, откровенно говоря, имела на него большее влияние, чем 
его собственная жена; это она своей волей и своими упреками чаще всего 
отвлекала его от края пропасти, в которую он был уже готов сорваться. Какими-то 
тайными узами она привязывала его гораздо крепче к родному дому и больше всего 
напоминала ему дни юности и былой чистоты, когда они жили вместе под кровом 
отчего дома и на них равно изливалась любовь и забота их доброй матери. 
Привязанность Гершома к Дороти была непритворной и для человека, которого 
спиртное так часто делало похожим скорее на скотину, не лишенной постоянства. 
Но Дороти была не в силах вернуть его в воспоминаниях в такую даль, как это 
могла сделать единственная сестренка, которая делила с ним утро жизни под 
скромным, но уютным кровом.


В наши намерения не входит превозносить тот тип людей, которых принято называть 
«американскими йоменами»
note 68
, хотя мы никак не возьмем в толк, почему можно называть «вольными 
землевладельцами» кого бы то ни было в стране, незнакомой с неравенством людей 
перед законом. В нашей стране не больше йоменов и сквайров
note 69
, чем рыцарей и дворян, хотя положение вещей менялось так мирно и постепенно, 
что общественное мнение и не приметило никаких перемен. Но, возвращаясь к 
представителям этого класса, а он существует в действительности и заслуживает 
какого-нибудь наименования, скажем: мы не из тех, кто рассыпается в похвалах, 
не оговаривая серьезных недостатков класса как в принципах, так и в манерах. И 
менее всего мы расположены ставить этих йоменов в положение привилегированного 
класса, как это делают некоторые титулованные государственные мужи в нашей 
стране, и снисходить до поклонения тельцу — отнюдь не золотому, кстати говоря,
 — которого сами же сотворили. В этих йоменах мы согласны видеть граждан, но 
никак не князей, для которых специально создаются благоприятствующие законы с 
целью отдать им отнятое у других. Но, снисходя к человеческим слабостям, надо 
сказать, что американские вольные землевладельцы представляют собой класс, 
который может по праву считать себя одним из первых среди прочих земледельцев. 
Он с каждым днем совершенствуется, не без помощи благоприятствующих законов, и 
если его не избалуют — а эта опасность ему грозит, потому что фракции наперебой 
стараются заслужить его расположение, а вместе с расположением и голоса, — если 
он избежит вышеназванной опасности, то вскоре и вправду станет близок к тому 
идеалу, который ему приписывает уже сейчас язык льстеца.

Для девушки, привыкшей к доброму отношению, как Марджери, чиппевайская теория 
обращения с женщинами была не только смешна, но и вызывала досаду, как мы 
увидим из ее дальнейших слов.
— Нет, ты недостоин даже иметь жену, Быстрокрылый, — воскликнула она, все еще 
смеясь, но готовая встать на защиту своего пола, — раз ты не ценишь нежность и 
заботу жены. Не знаю, найдется ли среди девушек-чиппева хоть одна, что захочет 
выйти за тебя!
— Его не надо, — хладнокровно возразил индеец, набивая свою трубку. — Уже есть 
скво виннебаго; мне хорошо и так. Стрелял ее другого мужа — снял скальп — она 
пришла в мой вигвам.
— Негодяй! — воскликнула Марджери.
Этого слова дикарь не знал и попыхивал только что закуренной трубкой с усердием 
истинного курильщика. Когда трубка раскурилась, он счел возможным продолжить 
беседу.
— Да — хорошая тропа войны — взял ружье; взял жену; взял два скальпа! Каждый 
день так не везет.
— И эта женщина обрабатывает твою кукурузу и готовит твою оленину? — 
поинтересовался бортник.
— Само собой — очень хорошо управляется с мотыгой — совсем не умеет готовить — 
оленье мясо сильно сухое делает. Надо учить делать хорошо. Бывает, проучу. Не 
все учит сразу, как белые ребятишки в школе.
— Быстрокрылый, а ты когда-нибудь видел, как белый мужчина обращается со своей 
скво?
— Само собой — видел, как он с ней возится — сажает в теплый угол — 
заворачивает в одеяло — дает ей оленины больше, чем ест сам, — видел много раз 
— ну и что? Все равно это не так, как надо.
— Ну, чиппева, что с тобой спорить — я согласен с Марджери и тоже думаю, что 
тебе вовсе не пристало иметь жену.
— Думаешь так же — почему не женишься? — спросил индеец без околичностей.
Личико Марджери вспыхнуло огнем; потом на ее щеках румянец сменился оттенком 
свежей розы, и она опустила глаза в сильном смущении. Восхищение бортника было 
отлично видно индейцу, но девушка, не поднимая глаз от земли, так ничего и не