— Какое дело — уйдет — уйдет; останется — останется. Хорошо воину принести 
домой скальп.
— Да, я знаю ваши обычаи, Быстрокрылый; но у нас обычаи другие. Мы стараемся 
уберечься сами, особенно когда с нами наши скво и ребятишки.
— Ребятишки здесь нет, — возразил индеец, озираясь. — А это твоя скво, да?
Читатель легко вообразит себе, что столь прямой вопрос заставил щеки прелестной 
Марджери залиться румянцем, и она стала в десять раз краше, чем прежде; но и 
Бурдон не вполне сохранил самообладание, когда услышал этот вопрос. Однако 
последний ответил с мужеством, подобающим его полу.
— Я не заслужил еще счастья иметь скво, и менее всего — эту, — ответствовал он.
— А почему не эту — она хорошая скво, — возразил практически настроенный индеец.
 — Красивая даже для вождя. Ты спроси — она скажет — хорошо знаю скво — всегда 
ждут, чтобы воин спросил первый — потом скажут: да.
— Погоди — это, может, и сойдет с вашими краснокожими скво, — поспешно ответил 
Бурдон, заметив, что Марджери не только смущена, но и слегка раздосадована, — 
но не годится для наших бледнолицых девушек. Я не видел Марджери до вчерашнего 
вечера, а белой девушке нужно время, чтобы узнать юношу.
— То же и краснокожие. Бывает, не узнаешь, пока станет слишком поздно! Много 
видишь такого в вигваме.
— Значит, в вигвамах все почти так же, как в домах. Я об этом уже слыхал.
— А почему не так? Кожа без разницы — бледнолицый балует свою скво — слишком с 
ней носится.
— Ну, это ты зря сказал! — воскликнул бортник с глубокой серьезностью. — Если 
прелестная, скромная, нежная девушка соглашается стать твоей женой, ты ее и 
должен на руках носить! Услышав слова, столь приятные для женского слуха, 
Марджери потупилась, но вид у нее был довольный. Быстрокрылый Голубь имел 
другие воззрения на сей счет, и так как он был в некотором роде борцом за права 
у домашнего очага, то нипочем не хотел закончить столь важный спор на столь 
неподобающей ноте. Естественно, нет ничего удивительного в том, что высказанные 
им мнения были в основных пунктах прямо противоположны воззрениям бортника.
— Испортить скво совсем легко, — возразил чиппева. — На что годится — если не 
работать? На тропу войны идти не годится — скальп снять не может — оленя 
стрелять не может, — охотиться не может, — не может убить воина — значит, надо 
работать. Это хорошо, скво годится работать.
— Может, для краснокожих это и хорошо, но мы, бледнолицые, смотрим иначе. Мы 
любим наших скво — заботимся о них — укрываем от стужи зимой, от жары — летом; 
стараемся, чтобы они были счастливы и благополучны, насколько это в наших силах.

— Хорошие слова для ушей молодой скво, да, — возразил чиппева презрительно, 
хотя искреннее уважение к бортнику, в чьей доблести он совсем недавно убедился 
лично, несколько сдерживало его, — но лучше никого не обманывай. Что индей 
говорит своей скво — он делает, что бледнолицый говорит — он не делает.
— Неужели это правда, Бурдон? — спросила Марджери, смеясь над серьезностью 
индейца.
— Скажу вам честно: надо признать, в его словах есть доля правды, потому что 
индеец ничего не обещает или почти ничего; при таких условиях нетрудно соблюсти 
свои обещания. А то, что белые люди всегда намерены сделать куда больше, чем 
могут, — пожалуй, вполне можно назвать правдой. Индеец выигрывает только за 
счет того, что ему и в голову не приходит обращаться со своей женой, как 
подобает обращаться с женщиной.
— Как подобает обращаться с женщиной? — с горячностью перебил Быстрокрылый 
Голубь. — Когда воин ест оленину, отдает ей остатки, да? Это не хорошо — что ты 
тогда считаешь хорошо, а? Если муж хороший охотник — у нее много еды, плохой 
охотник — еды мало. Так и все индеи — когда голодный, когда очень сытый. Такая 
жизнь!
— Да уж, может, у вас, краснокожих, жизнь такая, но мыто со своими женами 
обращаемся по-другому. Спроси хоть сейчас прелестную Марджери, согласна ли она 
дожидаться, пока ее муж отобедает, а потом доедать остатки. Нет-нет, 
Быстрокрылый: мы сначала кормим своих женщин и детей, а уж потом едим сами.
— Маленький — хорошо — он малыш; ему надо оленину — а скво сильный, привыкла 
ждать. Ей полезно.
Марджери откровенно расхохоталась, услышав эти правила индейской галантности, 
которые так точно отражали обычаи и законы краснокожих. Нет сомненья, сердце 
диктует свои законы даже самым диким народам, ибо природа вложила в нашу грудь 
чувства и страсти, которые нельзя утолить лишь удовлетворением собственных нужд 
и потребностей. Но ни один ярый сторонник американских индейцев не станет 
утверждать, что женщина занимает подобающее ей место в его системе ценностей. 
Что же касается Марджери, то несмотря на то, что ей пришлось долго сносить 
прихоти, пристрастия и непостоянный нрав пьяницы, она на себе испытала все 
преимущества женщины, которой посчастливилось родиться в истинном раю для 
женщин — в Новой Англии. Мы не слишком высоко ценим наследство, оставленное 
пуританами своим потомкам, если говорить о наследовании в области 
нравственности, манер и обычаев в целом; но есть некоторые особенности — нечто 
вроде приписок к завещанию, — которые безусловно достойны подражания во всех 
христианских странах. В частности, мы имеем в виду то уважение и почтение, 
каким они окружают своих женщин.

Мы говорим не об утонченных манерах или галантности светского обхождения; от 
этого после Плимутской скалы
note 67